– Н-да, вам, Евгения Михайловна, надо не тела охранять, а фирму возглавлять, вы же готовый руководитель – сразу зрите в корень проблемы и даже имеете представление, как ее решить, при этом знаете, кому это поручить для достижения максимального результата! – восхитился Максим, и в его глазах появился неподдельный интерес к моей персоне, и еще промелькнуло то, что давно уже у меня ничего, кроме снисходительной и усталой улыбки, не вызывает. Все-таки мужская природа слишком примитивна, видимо, от этого я так холодна с представителями противоположного пола, ведь все их слабости настолько очевидны, что ничего, кроме скуки, не вызывают. Я моментально почувствовала перемену, произошедшую с хозяином дома. Определенно, в женщинах его возбуждала не только броская внешность, но и ум.
– Вернемся к трупу Кати, – намеренно грубо выдернула я его из мира грез. При упоминании имени погибшей возлюбленной Платов вздрогнул, и взгляд его потух, как остывшие угли в камине. – Ее самоубийство у меня лично под большим вопросом, а так как наша версия с ее предательством почти не имеет доказательств, думаю, вам пока не стоит информировать подчиненных обо всем этом. По-моему, настал момент обратиться в милицию.
– Нет, по крайней мере, пока не получу отчет аудиторов, иначе мы можем спугнуть предателя, если конечно, это не Катя, – Платов по-прежнему был непреклонен.
– Что ж, ваше право, – с тяжелым вздохом согласилась я. – Дождемся результатов проверки деятельности Николая, а потом подумаем о следующем шаге.
– Зачем проверять Николая? – опешила Лика, подошедшая к нам с дочкой на руках.
– Не его, что ты, а только наличие бумаг и цифр на своих местах, чтобы понять причины интереса налоговой, – на ходу адаптировал объяснение для примитивного понимания жены Максим. Лика с первого дня лишь время от времени проявляла неподдельный интерес к делам мужа. Сначала она фыркала, что ей надоело, что она устала и что-то там еще, но, похоже, ее капризное мнение интересовало хозяина дома в последнюю очередь. Наблюдая за ними, а также услышав какие-то обрывки фраз из интимного разговора супругов, я утвердилась во мнении, что эти двое вместе не живут, в хорошем понимании этого слова, а сосуществуют, причем каждый из своих собственных целей. Платов души не чаял в дочери и ради нее смотрел сквозь пальцы на очевидную глупость жены, к которой, несмотря на все ее минусы, он испытывал не любовь, а скорее периодически вспыхивающую страсть. По крайней мере, спали супруги в одной спальне, и лишенная чувства такта Лика даже как-то обмолвилась, как достали ее приставания ненасытного мужа.
Ее же отношение к Максиму было разным, то она ластилась к нему, выражая полную покорность и смирение, и вела себя так, не стесняясь, в моем присутствии, отчего у меня сложилось стойкое ощущение, что весь этот чувственный спектакль она разыгрывает исключительно для меня. То Лика была раздражена и вела себя равнодушно, иногда в ее глазах, устремленных на супруга, мелькали огоньки недовольства и даже злости, но в такие моменты она обычно быстро исчезала в детской. Мне, по большому счету, было все равно, что связывает моих клиентов, по крайней мере, до того момента, пока их чувства не вмешиваются в дело и не препятствуют выполнению моих профессиональных обязанностей.
«Вот бы сюда мою тетушку Милу с ее вечными наставлениями об институте семьи, посмотрела бы я, как бы она запела, если б увидела, до чего доводят двоих узы опостылевшего брака», – беззлобно подумала я.
Платов немедленно связался с аудитором, и тот заверил, что ему для общения с проверяющими инстанциями пришлось поднять финансовые документы всех сегментов клиники, и он и сам собирался отчитаться перед Максимом и спустя сутки готов предоставить полную информацию о положении дел.
День похорон выдался длинным, засыпая, я вдруг поняла причину своего легкого беспокойства, вспомнив, что сегодня не раздалось ни одного звонка с угрозами.
«Неужели похитители настолько глупы, что пытаются заставить нас поверить, что за рейдерством стояла Екатерина и с ее смертью все успокоились», – искренне недоумевала я.