На грани (СИ)

  Убрав мобильник, Стас посмотрел на зеленого от страха Баграта и неожиданно для самого себя сказал:

  - Я тебе одно могу гарантировать. Твой сын живой будет. Обещаю. Но ты со мной за это потом не расплатишься.

  Баграт порывисто вцепился в его руку, с перепугу благодаря по-грузински, но Стас раздраженно оттолкнул его и поспешил к машине. Настроение было очень подходящим для планируемого дела.

  Живого, но жутко перепуганного мальчишку в тот же вечер доставили к Баграту, который на радостях пытался пригласить к столу и вручить вино, которое контрабандой притаскивал с родины, называя местный ассортимент козьей мочой. Ребята, приподнявшиеся за этот рейд на нычку, найденную у незадачливых вымогателей, разгоряченные кровью и адреналином, смотрели на Стаса с затаенной надеждой, и тот махнул рукой, разрешая расслабиться. Сам же он не был настроен на развлечения. Хотелось домой.

  Костя, если что-то и заметил, то не подал вида, а Антон был полностью поглощен своей железной дорогой и не обращал внимания ни на что вокруг. Наконец-то можно было отдохнуть, прийти в себя, но напряжение не отпускало. Он так и не успел сделать две важные вещи: поставить на место Пальчикова и найти Чернова, и поэтому нервничал. Подспудно он ощущал, что не стоит затягивать с этим, и решил заняться первым субъектом прямо завтра с утра.

  - Как мама? - тихо спросил Костя, присев рядом. Стас, очнувшись от задумчивости, мотнул головой.

  - Упрямая, - ответил он так же негромко, чтобы не услышал Антон. - Сюда переезжать не хочет, сиделку не хочет. А она еще слабая. Что делать-то?

  - Отправь ее в пансионат, - внезапно предложил Костя, и Стас бросил на него заинтересованный взгляд. - Ну, эти... восстановительные, или как их там? О! Реабилитационные! Узнай, есть же такие. На месяц, например.

  Стасу мысль пришлась по душе. Это действительно казалось выходом: с одной стороны, мать будет находиться под присмотром, с другой - ему не придется перевозить ее сюда, в ставший слишком многолюдным дом и как-то объяснять присутствие Кости. Воодушевившись, он хлопнул Костю по колену.

  - Вот завтра ты мне все про эти пансионаты и узнаешь! - безапелляционно сообщил он и сполз с дивана. - Антон, ну кто так делает? Это же не отсюда!

  Пальчиков проявился сам. Точнее, о нем Стасу напомнили, позвонив из управления. Лазарев слушал, кусая губы, и понимал, что опоздал, промедлил. Всего на один день, но его успели опередить. Инструкции были предельно четкие и не терпящие возражений. Дело следовало передать другому следователю, прекратить беспокоить "уважаемого человека", а чересчур дотошному Артемьеву популярно объяснить, что бывает в таких случаях. Хорошо, что письменных извинений в трех экземплярах не потребовали. И на том спасибо. Внутри все переворачивалось от язвительного голоса, распекавшего его на все корки, но ничего сделать он не мог - приходилось слушать и беситься молча. Чертов Артемьев! Его же предупреждали!

  В отделе Кости не было, сегодня у него был выходной. Едва расправившись с текучкой, Стас поспешил домой, горя желанием вбить в его голову хоть немного здравого смысла. До вечера ждать было нельзя - присутствие Антона сильно ограничило бы его в выбираемых выражениях.

  - Мне звонили, - прямо с порога, не дав Косте сказать ни слова, заявил он. - По поводу Пальчикова. Так вот, Костенька, ты передашь это дело, скажем, Маше. На это есть прямое указание, так что ни у тебя, ни у меня, нет выбора. Тебе все понятно?

  - Нет, - упрямо покачал головой Костя. Его глаза потемнели. - Я не буду этого делать. Стас, у меня есть доказательства. Я..

  - Что ты? - теряя контроль, взревел Стас, хватая его за ворот. - Ты хоть представляешь, как этот урод разговаривал со мной? И все из-за тебя! Из-за твоего упрямства! Тебе эта девчонка кто? Дочь? Сестра? Любовница? Она наркоманка, Костя, а наркоманы - не люди. Она и так сдохнет через пару лет и это в лучшем случае! Какая тебе разница, где это произойдет?

  - Мне есть разница, - побелевшими от гнева губами, проговорил Костя. - Не все продаются, как ты, Стас. У кого-то еще совесть пока не отвалилась.

  Это ударило под дых. Откровенная брезгливость, промелькнувшая в глазах Кости, прорвала барьер, из последних сил сдерживавший его разрушительную натуру, еще ни разу не проявившуюся по отношению к Артемьеву. С ним, до самого крайнего момента, Стас пытался действовать по-другому, но сейчас просто не смог остановить себя.