На грани (СИ)

  Ему было наплевать на то, что Костя, без сомнений, испытывал от этого поцелуя больше боли, чем удовольствия. Впрочем, самого Артемьева это тоже заботило мало, судя по той горячности, с которой он отвечал. Его губа снова начала кровить, и вместо уже привычного вкуса табака, Стас ощущал сладковато-соленый привкус, будоражащий самые древние инстинкты. Не нашедшая выхода злость, тревога, беспокойство, раздражение из-за вырвавшегося против воли признания перерождались во что-то другое, не менее разрушительное. Плавился, крушился еще один барьер, а Стас не предпринимал ничего, чтобы этому помешать, наоборот, сам подхлестывал процесс, увязая все глубже. Что он найдет на самом дне? Кто знает.

  Стук в дверь заставил их отпрянуть друг от друга. Стас быстро заглянул Косте в глаза и, отодвинув в сторону, отпер дверь. В коридоре обнаружился встревоженный Сорокин, который, вытянув шею, пытался разглядеть что-то за спиной закрывшего собой проем Стаса.

  - Э-э-э... протянул он растеряно. - Там Артемьева ждут. Баба какая-то. Говорит, он ее вызвал, а она торопится... Костя! - неожиданно позвал он громче. За спиной раздался приглушенный смех. Костя едва ощутимо тронул его за плечо, и Стас подвинулся, позволяя ему выйти. По удивленному взгляду Сорокина стало понятно, что тот не ожидал, что Артемьев сможет сделать это на своих двоих после того, как его уволокли в кабинет начальника. Видимо, опыт Мухина не остался незамеченным. Стас усмехнулся про себя. Лучше пусть боятся, чем за глаза высмеивают. Это было правильнее.

  - Иди, разбирайся со своей бабой, - напутствовал он Костю. - Не напугай, смотри.

  Костя только фыркнул в ответ.

  В квартиру Стаса он перебрался тем же вечером, взяв с собой всего одну небольшую сумку с вещами. Костя явно не собирался задерживаться здесь надолго, и это вполне устраивало всех. Кроме, пожалуй, Антона.

  Едва только стало известно о переезде, как мальчишка буквально просветлел лицом и издал боевой клич во всю силу своих маленьких легких.

  - Это на время, - тут же остудил его пыл Стас, но Антон, казалось, его даже не услышал. Он весь был поглощен Костей. Они во что-то играли весь вечер, и даже позвали Стаса в свою дружную компанию, но тот отказался, предпочтя наблюдать за ними со стороны.

  Почему-то он не испытывал зависти или обиды. Впервые за долгое время не хотелось выпить, чтобы отключиться до беспамятства, а было просто хорошо и комфортно. Костя, порывшись детской, откопал огромную коробку с дорогущей железной дорогой, которую Стас дарил сыну на позапрошлый новый год. Нераспечатанная, она так и пылилась в шкафу, дожидаясь своего часа. Который, наконец, наступил.

  Пол в гостиной покрылся деталями. С дивана Стас мог наблюдать две напряженные спины и два затылка, обладатели которых, перебраниваясь, передавали друг другу нужные части конструктора, выстраивая из них целый комплекс из железнодорожных путей, станций, переездов и развилок. Работа была сложная, кропотливая, но чрезвычайно захватила обоих.

  - Хватит, завтра продолжите, - наконец сказал Стас, бросив взгляд на часы. Антон издал разочарованный вздох и с надеждой покосился на Костю. Тот развел руками и поднялся.

  - Можно, мы так все оставим? - спросил он у Стаса. Тот равнодушно пожал плечами: устроенный беспорядок его мало волновал. Антон, утративший последнюю поддержку, понуро поплелся в ванную.

  - А можно, дядя Костя будет спать в моей комнате? - спросил он, вернувшись, и Стас поперхнулся, подавившись чаем. Костя заботливо постучал его по спине.

  - Дядя Костя будет спать в кабинете, - прокашлявшись, сообщил Стас. Антон как-то очень по-взрослому, понимающе и даже немного философски вздохнул и развел руками. А потом застенчиво улыбнулся.

  - Но ты же не уйдешь, правда?

  Глядя на него, Стас внезапно понял одну вещь: он совершил ошибку. Нельзя было позволять кому-то вторгаться в их пространство. Нельзя было позволять Антону привязываться к Косте, ведь тот действительно однажды уйдет. Не сегодня, но завтра, может быть. Или послезавтра. И что тогда?

  Эту простую истину Стас познал очень давно и неуклонно ее придерживался. Минимум близких людей, только те, которые никогда не уйдут - разве что в могилу. Так было проще, легче существовать. Можно было не бояться предательства, не нужно было взваливать на себя чужие проблемы, не было необходимости считаться с кем-то. Много лет этот принцип прекрасно оправдывал себя, но неожиданно дал сбой. Почему? Где пробили его совершенную защиту? И что делать теперь, когда оставлено столько рубежей?

  - Мы же не собрали дорогу, - словно сквозь вату в ушах донесся до него голос Кости. - Ты иди спать. Спокойной ночи.

  - Спокойной ночи, - будто эхо, повторил за ним Антон и повернулся к отцу. - Спокойной ночи, пап.

  И унесся к себе.

  Сон не шел. Стас, пожалев, что все спиртное осталось в гостиной, ворочался в кровати и никак не мог уснуть. Вставать не хотелось: пришлось бы пройти мимо кабинета, где спал Костя, и Стас не был уверен, что ему хватит выдержки не заглянуть в комнату. Дверь, однако, внезапно приоткрылась сама.