На грани (СИ)

  - У нас здесь каждый день что-нибудь, да случается, - вернул ему давешнюю фразу Артемьев, и по лицу Стаса поползла жутковатая улыбка. Он сделал шаг, оказавшись к нему вплотную и, вынув изо рта Кости сигарету, тихо произнес:

  - Бросал бы ты курить, Костенька. Для здоровья вредно.

  - Это приказ полковника Лазарева или личное пожелание? - глядя ему в глаза, уточнил Артемьев, и стоявший рядом Роман едва не поперхнулся. Стас прищурился.

  - А это одно и тоже, Костя. Одно и тоже. Учти на будущее. Зайди ко мне, - повернулся он к Роману, и тот быстро кивнул. - Все, перекур закончен!

  Разговор с Антиповым тоже ничего не дал. Роман на вопросы отвечал неохотно, сжато и только по существу, а давить Стас не решился, не желая, чтобы по отделу пошли слухи. Ему не хотелось столь явно демонстрировать свой интерес к Косте. Ничего нового он так и не узнал, и это не слишком добавило удовлетворения к жизни. Стас сосредоточено размышлял, в сотый раз разложив перед собой злосчастные фотографии. Кто и зачем их прислал? Кому насолил Артемьев? Нужно было затребовать все дела, которые он вел, но это совершенно точно привлекло бы внимание. Тогда что? Ждать. Тот, кто это сотворил, кем бы он ни был, сейчас ждет реакции, а если ее не последует, то сделает следующий шаг. И может выдать себя. Или, по крайней мере, даст больше информации для размышления. А пока оставалось лишь наблюдать и запастись терпением.

  К его несказанному удивлению Артемьев пришел к нему сам.

  - Нужно поговорить, - без обиняков сказал он, глядя на Стаса в упор. Тот приглашающе указал на стул, гадая, что произошло на этот раз.

  - Принес обещанные фотографии? - не удержался он от колкости. Костя сперва посмотрел на него с недоумением, а потом, вспомнив, улыбнулся одними уголками губ.

  - Эти уже приелись? - ехидно поинтересовался он, и у Стаса свело скулы. Ладони разом стали влажные, захотелось перегнуться через стол, чтобы стереть усмешку с Костиного лица - любым способом. Если бы Артемьев сказал еще хоть слово в том же тоне, Стас не поручился бы за свою выдержку, но тот, однако, решил не продолжать пикировку. Выражение его лица снова стало серьезным.

  - Стас, я много чего в жизни повидал и на многое закрывал глаза, - сказал он. - Я все понимаю, часто жить приходится не по закону, а как получается, но всему есть свой предел.

  - Ты мыслью по древу не растекайся, - не слишком вежливо прервал его Стас, заинтригованный таким витиеватым вступлением. - Либо говори, зачем пришел, либо вали отсюда. А мозг мне полоскать не надо.

  - А случилось то, что кто-то из наших орлов ограбил старую, едва живую бабку, - сквозь зубы процедил Костя. - Вот, слушай.

  По его словам выходило, что три недели назад на адрес был вызван наряд милиции. Оказалось, что ночью в квартиру, где жила престарелая женщина, почти не встававшая с кровати, залез вор. Грабителю в этот раз не повезло - дочка соседей возвращалась с дискотеки и, заметив приоткрытую дверь бабкиной квартиры, подняла шум. Однако приехавший наряд оказался не слишком расторопным, а может, невезение вора на этом закончилось, но ему удалось уйти, правда, без добычи. И вот тут у одного из стражей порядка возникла гениальная мысль.

  Быстренько успокоив соседей и велев им расходиться по домам, он вернулся к перепуганной бабке и популярно объяснил ей, что дело возбуждать никто не будет - кражи-то не произошло. Вот если бы что-нибудь пропало, а так... Мимоходом он так же заметил, что вор вполне может вернуться, почувствовав свою безнаказанность. Но вот если бы пропало что-то ценное...

  Запудрить мозги старой испуганной женщине не составило труда. Она сама отдала ему старинную икону и драгоценности, доставшиеся от матери, слезно умоляя поскорее найти преступника. Расчет был прост - в таком состоянии бабка вряд ли смогла бы добраться до отделения, чтобы проверить, возбуждено ли дело. Она почти ничего не понимала и искренне поверила улыбчивому и заботливому сотруднику милиции, не поинтересовавшись ни его фамилией, ни званием, и даже не задумавшись о том, что тот не составил протокол. Соседям же он велел ничего не говорить - мало ли что, везде недобрые люди, и бабка согласно кивала, обещая молчать.

  Как ей все-таки удалось добраться до отдела - осталось загадкой. Артемьев наткнулся на нее случайно: она невнятно пыталась что-то объяснить дежурному, шамкая беззубым ртом, а тот не понимал и злился, грозясь выставить ее за дверь. Бабка подняла на Костю полные слез глаза и сказала:

  - Вот...

  В протянутой дрожащей руке были зажаты пара золотых колец и цепочка.

  - Что? - не понял тот, и бабка всхлипнула.

  - Иконку-то я зря отдала, - пробормотала она. - Иконку-то... верните. Я ж помереть могу, а как же иконка? Иконка-то... Вот, возьмите.

  Она принялась совать драгоценности опешившему Косте, а тот, придя в себя, быстро уволок ее в кабинет, подальше от чужих глаз. Там-то, спустя почти час, ему удалось докопаться до правды.

  - И что? - хмуро поинтересовался Стас, выслушав все до конца. - Дура твоя бабка. От меня-то ты чего хочешь?