На грани тьмы и света

Я не клянусь, прости меня.Я слышал много клятв на свете.Не зная будущего дня,Клялись и верили — как дети.А после видел я не разЛицо одной несытой страсти,Потом — тоску огромных глазИ детских — горькое участье.От слова не прочнее связь:Избыв счастливую истому,То сердце, за себя боясь,И в честной клятве лжет другому.1965–1970

«И с горы мы увидели это…»

И с горы мы увидели это:Островки отрешенной землиИ разлив, как внезапный край света, —Вот куда мы с тобой добрели.Видишь — лодка стоит у причалаИ весло от лучей горячо.В складках волн я читаю начало,А чего — неизвестно еще.И, встречая раздольные воды,Этот ветер, что бьет по плечу,Я вдыхаю избыток свободы,Но пустынности их не хочу.Эти кем-то забытые сходни —Для шагов осторожных твоих, —

Так всходи и забудь, что сегодняСлишком много дано на двоих.1970

«Я губ твоих не потревожу…»

Я губ твоих не потревожу…Дремли, не злясь и не маня.Огнем небес и дрожью кожиМой день выходит из меня.Необожженной, молодой —Тебе отрадно с этим телом,Что пахнет нефтью, и водой,И теплым камнем обомшелым.1970

«Замученные свесились цветы…»

Замученные свесились цветы —От чьих-то рук избавила их ты,И вот теперь они у изголовьяГубами свежесть ночи ловят.И эта ночь с холодною звездой,С цветами, что раскрылись над тобой,С твоим теплом, распахнутым и сонным,Пронизана высоким чистым звоном.Но я шагну — и в бездне пустотыНасторожатся зрячие цветы,И оборвется звон высокой ночи —Все это ложь, что сердце мне морочит.Еще мой день под веками горит,Еще дневное сердце говорит,

Бессонное ворочается слово —И не дано на свете мне иного.1970

«Торжествует ночное отчаянье…»

Торжествует ночное отчаянье,До утра обеззвучив слова,Не одно у нас даже молчание,А стеной разделенные — два.Сжало губы, как смертною клятвою,Налегло тяжело и черно.Хорошо, что разорвано надвое, —Может, проговорится оно!1970

«Наедине с собой останусь…»