На грани жизни и смерти

Для расчета я взял среднее расстояние между кораблями охранения и транспортами по траверзу, согласно типовому боевому порядку, принятому у немцев, — шесть кабельтовое. Правда, на этот раз расстояние могло быть и другим. Кроме того, между передним кораблем и транспортами могли оказаться малые противолодочные корабли, которых сейчас пока не было видно. Но тут уже ничего нельзя было сделать. Приходилось идти на риск.

Расчеты были закончены и нанесены на карту. Рулевому я дал новый курс. Наступило очередное испытание нашей выдержки. В лодке все затихло. Слышны были только приглушенно работающие механизмы и тикание приборов. Люди застыли на своих местах. Смычков, стоя рядом со мной, впился глазами в стрелки приборов, готовый в любой момент дать нужную команду. Щекин нагнулся над картой, периодически он делал короткое движение рукой, отмечая на карте наш путь. От напряжения, а может быть, просто от спертого воздуха у многих на лбу выступил пот.

Прошло несколько минут. Кажется, что уже давно пора всплывать. Хочется закончить побыстрее этот томительный нырок. Но усилием воли заставляю себя выждать положенное время. Ведь все рассчитано до одной минуты. Сейчас главное — выдержка. Она равноценна победе. Выдержал — победил. Не выдержал, сорвался — и начинается непредвиденное, то, что может привести к гибели всего экипажа.

Над головой послышался шум винтов. Затаили дыхание. Еще минута — и шумы остаются за кормой. Кажется, пронесло. Кое-кто облегченно вздыхает. Но еще не все. Теперь нужно еще удачно вынырнуть, на секунду всплыть под перископ и тут же лечь на боевой курс, пожалуй, самый короткий, поскольку расстояние до транспорта будет не более 3–4 кабельтовое. Стрелка часов приближается к расчетному делению. Пора всплывать. Подаю команду. Хвалов, сорвавшись с места, быстро перекладывает рули. Не дожидаясь, когда лодка выйдет на заданную глубину, начинаю поднимать перископ. Прильнул глазами к окуляру. Ворвавшийся в оптическую систему солнечный луч больно резанул глаза. На миг закрыв их, открываю снова. Все в порядке! Расчет верен!

Передний сторожевой корабль теперь сзади нас. Справа, не более чем в четырех кабельтовах от нас, один из транспортов. Огромный, с небольшим креном на левый борт. По другую сторону лодки на расстоянии трех кабельтовое параллельно курсу транспорта идет сторожевой корабль. Он так близко, что можно пересчитать всех наблюдателей на мостике. Их много, они с биноклями смотрят вперед и не видят, что делается у них под бортом.

— Атакуем первый транспорт, — объявил я.

Не мешкая, отдаю команды:

— Право на борт! Курс!.. Аппараты — товсь!

Опустив перископ, еще раз проверяю расчет. Он верен. Даю команды. Они выполняются, как говорится, «на лету». Пока ничего не мешает нам. Лодка заканчивает циркуляцию. Последний раз перед залпом поднимаю перископ: обстановка без изменений, только теперь уже перед глазами черный высокий борт транспорта, будто приготовившийся принять на себя весь торпедный залп. «Пусть так и будет», — подумал я, устанавливая индекс перископа на залповый азимут.

— Стрелять залпом!

Вижу, как неуклюжий нос транспорта медленно наползает на крест сетки перископа… Вот он, тот миг, ради которого мы пришли сюда и которого так ждали.

Лодка дрогнула. Сейчас, облегченная, она начнет всплывать. Но экипаж знает свое дело. Лодка послушно пошла вниз. Теперь нужно срочно менять курс, иначе можно оказаться под обломками тонущего корабля. Но потонет ли он? Над морем глухим раскатом пронеслись два мощных взрыва.

— Есть одиннадцатиметровый! — вскричал, подпрыгнув на месте, Смычков. (Он ко всему прочему был еще заядлым футбольным болельщиком). В отсеках послышался радостный шум. И тут же снова все смолкло. Люди не знали, что еще будет впереди.

Лебедеву, сидящему у гидроакустического аппарата, была очень хорошо слышна агония тонущего гиганта. Ему казалось, что он сам находится на корабле, который, скрежеща сталью, разваливается на части, — так близко, мы прошли от него.

Но взрывы, которые были причиной нашей радости, для немецких сторожевиков послужили сигналом к преследованию. Над головой раздался знакомый звенящий шум винтов, грохот сбрасываемых бомб. Первая серия обрушилась на нас уже через пять минут после попадания торпед в транспорт. Пять взрывов, один за другим, где-то совсем рядом. Сильной волной ударило по корпусу лодки. Замигали лампочки, кое-где погас свет. Преследование уже с самого начала обещало быть весьма активным.

Не успел стихнуть первый каскад взрывов, как снова послышался шум винтов. «Второй атакует!» — мелькнуло в голове. Даю приказание изменить скорость хода и курс. Снова кажется, что слишком уж медленно движется подводная лодка. Взрывы! Бомбы рвутся где-то под лодкой, взрывная волна снизу сильно бьет в ноги, будто кто-то чем-то тяжелым ударил по пяткам. Над лодкой с гулом проносится корабль. Слышен шум падающих в стороне бомб.

— Близко, — поежился Щекин.

— Сейчас будут взрывы, — говорит Смычков, вслушиваясь.