На грани жизни и смерти

Прочитав письмо, Анна Орестовна устало опустила руку и тихо сказала:

— Боже мой, мы не поехали в Крым, а там... сейчас... Дина. Она зовет нас. Пишет, что в Петрограде появился очень способный молодой глазник... Фатьянов, кажется, да, Фатьянов. Обещает все точно разузнать, поговорить с ним.

— Выходит, это Дина со своим красным супругом прогнали Александра с земли российской, — в голосе Кирилла Гринина была ирония.

— Похоже на бурю, — сказала Анна Орестовна, сильно сжав виски руками.

— Нет, это не буря, а девятый вал. Для тех, кто потерпел поражение в Крыму, это сравнение больше подходит. Девятый вал... Кто на гребне, кто в пучине...

— Только бы он был жив. А там будет видно. Со временем, может, разберется во всем, поймет Динину правду.

— А твою?

— Что мою? Я за бортом. Не на гребне и не в пучине. Мне земля нужна, Кирилл, твердь нужна, а там я найду и правду и дорогу...

* * *

Ночь опустилась над морем. Небо было беззвездное, с быстро плывущими черными, словно разорванными в клочья облаками. Из рыбацкой хижины вышли трое мужчин. В темноте раздался голос Христо Балева:

— Чочо, значит, ты понял? Выбраться из Варны очень трудно. Береговая охрана всех останавливает, конфискует суда, лодки, а задержанных передает в руки властей. Я бы отправился с вами, но получен приказ остаться здесь. Врангелевская армия у нас под боком. Черный барон очень опасен. Товарищей из руководства ЦК. партии надо переправить в Москву любыми способами. У тебя есть вопросы?

— Все ясно, Христо. Постараемся выполнить задание. А ты куда?

— Скажу только, что мы с тобой, Чочо, поедем в разные стороны.

— Все ясно, Христо. Удачи тебе.

В темноте появилась группа людей. Христо Балев сказал:

— А вот и твои пассажиры, Чочо. Рейс очень ответственный. Товарищ Георгий Димитров должен быть в Москве.

* * *

Леопольд стоял перед магазином для новобрачных. Мимо проходила старушка, предлагавшая букетики цветов. Леопольд пошарил в карманах пальто. Мелочи там не оказалось. Найдя несколько мелких монет в кармане пиджака, Леопольд купил букетик и, не зная, куда его деть, сунул в карман пальто.

Из магазина вышла молоденькая продавщица. Леопольд подошел к ней. Она не сразу узнала его. Леопольд сказал:

— Прошу прощения, мадемуазель, меня привело к вам любопытство. Помните, в порту... вы передали тому типу... убийце Бланше черный бант...

— Ах, месье, я помню вас. Вы, кажется, из русских...

— Эмигрантов, — подсказал Леопольд.

— Вы были другом Бланше? Вы тоже коммунист, месье?

— Не друг и не... коммунист. Я просто... сам по себе. К тому же одинокий.

— Почему, месье? Ваши родные оставили вас? — участливо спросила молодая француженка.

— Я сам остался. Разрешите представиться: Леопольд Гринин.

— Катрин.

Леопольд вытащил из кармана букетик и протянул его француженке. Эта девушка была ему чем-то симпатична. После короткой встречи в Марселе тянуло повидаться с ней, но он не решался, откладывал день встречи...

— О, мерси, мерси, месье Леопольд. Я так люблю цветы, — искренне обрадовалась Катрин.

— Больше подвенечных платьев?

— Они чужие... платья. А цветы... Мне всегда, с детства, казалось, что все цветы — мои.

— Почему вы не стали цветочницей? — спросил Леопольд, осторожно взяв под руку Катрин.

Они шли через шумные Елисейские поля.

— С меня хватит цветов в моем доме, месье Леопольд.

— Вы разводите цветы?

— О, у меня царство цветов! — похвалилась Катрин.

— У вас свой сад?

— У меня не сад, а царство! — Француженка загадочно улыбнулась.

Они направились в один из пригородов. Катрин остановилась около небольшого домика, утопающего в цветах.

— Да, поистине царство, — признался Леопольд, не скрывая своего восхищения.

Сад был небольшой, но цветов в нем оказалось огромное множество. Леопольд подумал, что Катрин вовсе не преувеличивала, когда говорила о том, что у нее не сад, а царство цветов. «Надо, наверное, очень любить жизнь, любить людей вокруг себя, жить мечтой и верой в прекрасное, светлое, чтобы все свободное время, свою молодость отдавать этому великолепию», — подумал Леопольд. Но то, что он увидел в садике, было еще не все «царство цветов». Катрин пригласила его следовать за ней, и они очутились в приземистом строении со стеклянной крышей, где росли никогда не виданные Леопольдом цветы.

— Это мой мир, — проникновенно произнесла Катрин, — мир цветов. У меня здесь все страны, все большие города... У каждого свой цвет. Вот голубая Франция. Моя милая Франция под голубым небом. А оранжевый цвет... это Австралия с ее прелестным зверьком кенгуру. Белые цветы напоминают о полюсе Северном и полюсе Южном. Это цвет белых медведей и ледяных торосов. А вот ваши... красные. Алые цветы. Цвет революции. Красная Россия.

Катрин сорвала красную гвоздику, прикрепила к лацкану пиджака Леопольда.

— Чтобы помнили...

— Вас? — быстро отозвался тронутой этим поступком Леопольд.

— Вашу Россию.

— Она не... моя.

— Как так? Ваша Россия... О ней много говорят, о вашей России. Там теперь, я слышала, все равные. Вы не хотите быть равным, месье Леопольд?

— Это все не так просто, а, вернее, очень сложно...