На языке животных. Как они общаются друг с другом и как нам научиться понимать их

Использование такого сочетания в самом деле можно наблюдать у мартышек. У больших белоносых мартышек (Cercopithecus nictitans) есть два крика. Нечто похожее на «пяу», обозначающий леопарда или врага на земле, и «хак», обозначающий орла или врага в небе. Но когда они объединяли «пяу» и «хак», получался совершенно другой смысл, а именно «Уходим, пора!»[114]. Нечто подобное можно наблюдать и у мартышек Кэмпбелла, поэтому ученые говорят об использовании речевых оборотов у обоих видов[115]. Может, это и выглядит надуманным, но по сути это действительно замечательное достижение – объединение двух разных смыслов дает абсолютно другое содержание, оборот речи.

Таким образом, медленно, но верно мы начинаем лучше понимать, как, возможно, развивался наш собственный язык. Становится очевидно, что язык возник не вдруг и сделал нас людьми. На мой взгляд, исследователи, которые придерживаются такой точки зрения, сильно ошибаются. Кстати, таких, как я, еще называют градуалистами, потому что мы считаем, что одно строится на другом и каждая способность развивается в разной степени[116]

.

Но хочу отметить: те, кто рассуждает о скачкообразном развитии, имеют довольно веские причины так считать. Если вы заинтересовались этой чрезвычайно противоречивой темой, я посоветую одну свежую сравнительную статью «Мутация, модульность, слияние, коммуникация и выбор»[117]. Публикация Джеймса Херфорда, светила в области лингвистических исследований и почетного профессора Эдинбургского университета.

Риторика

Размышляя о риторике, думаешь об умных и образованных людях. Но это может оказаться и хитрец, который пытается обвести нас вокруг пальца своими аргументами или продать нам электробритву подороже. Мы ожидаем от политиков, что они будут хорошими ораторами, Аристотель считал ораторское искусство обязательным для образованного человека. Он даже посвятил этой теме один из своих главных трудов, и поэтому сегодня его считают отцом риторики.

Однако риторикой может быть и кое-что совсем иное, даже абсолютно иное. В 1992 году профессор классической филологии Джордж А. Кеннеди[118]

шокировал ученых коллег, включив в структуру риторики взаимодействие живой и неживой природы[119]. 20 лет спустя Дебра Хаухи, одна из его студенток, развила общее направление и сформулировала идею о риторике у животных[120]. В 2017 году Алекс С. Пэрриш[121] из университета Джеймса Мэдисона при гуманитарном центре имени Коэна представил свою межвидовую теорию риторики

и разъяснил ее совместно с другими авторами в книге «Риторика животных»[122].

Те, кто готов набраться терпения на 40 минут и хорошо понимает английский, могут сами послушать, как он объясняет свою идею[123].

Чтобы лучше понять эту теорию с точки зрения поведенческой биологии, необходимо начать издалека. Для ответа на вопрос, как язык возник в процессе эволюции, для начала надо выяснить, как появились отдельные элементы языка. При этом не имеет значения, произносимые ли это слова, зов или жест. Есть три основных способа:

А: врожденное или генетически предрасположенное поведение и проявление (филогенетическая ритуализация). Например, 24 жеста, общих для нас и человекообразных обезьян;

Б: коммуникативные элементы, которые мы усвоили от других (передача социального опыта путем имитации). Это может быть определенный возглас, жест или слово. В любом случае причина возникновения элемента – имитация, то есть обучение социальным партнером;

В: собственные сигналы, изобретенные самостоятельно в процессе индивидуального развития (онтогенетическая ритуализация). Пока что звучит неубедительно. И как вообще можно понимать друг друга, если каждый придумывает свой собственный «язык»? Однако давайте рассмотрим эту идею поближе. Итак, поведение или сигнал не являются ни врожденными, ни перенятыми от других. Откуда тогда они берутся? Это поведение, которое возникает путем проб и ошибок. Например, детеныш шимпанзе мог схватить руку матери и на ней подтянуться. Мать, в свою очередь, на основании этого жеста поняла желание детеныша и взяла его на руки. В дальнейшем это поведение ритуализируется, и прикосновения детеныша к руке матери уже достаточно, чтобы инициировать действие «взять на ручки».