На иных ветрах (сборник)

Гед кивнул. Он сидел, чуть сгорбившись и положив руки на колени, — так, бывало, сидел и Флинт, глядя в огонь. Они были очень похожи и все же совсем разные — настолько разные, как зарывшийся в землю камень и парящая в поднебесье птица. У Тенар болело сердце, все кости ломило, а душа пребывала в смятении, мучимая дурными предчувствиями, тоской, не забытым еще страхом.

 — Та ведьма раненого приняла, — сказал Гед. — Перевязала. По-моему, ему уже лучше. Она ему все дырки заткнула — паутиной и заклятиями, что кровь останавливают. Говорит, вылечит его специально, чтобы потом этого мерзавца повесили.

 — Повесили?

 — Теперь уж это дело королевского суда. Либо повесят, либо на каторгу сошлют.

Она хмуро покачала головой.

 — Ты же не могла просто отпустить его, Тенар, — мягко сказал он, глядя на нее.

 — Нет.

 — Они непременно должны быть наказаны, — сказал он, по-прежнему не сводя с нее глаз.

 — «Наказаны»... Да-да, это же его слова! «Накажем девчонку. Она плохая. Ее нужно наказать». Накажи и меня за то, что я ее взяла. За то, что... — Ей было трудно говорить. — Я не хочу больше никаких наказаний!.. Этого вообще не должно было случиться... Лучше бы ты убил его!

 — Я сделал все, что мог, — сказал Гед.

Она долго молчала, потом рассмеялась каким-то дребезжащим смехом:

 — Да уж, это точно.

 — Подумай, как легко это было бы, — проговорил он, снова уставившись на уголья, — если бы я был волшебником. Я мог бы наложить на них связующее заклятие еще там, на верхней дороге; они бы даже понять ничего не успели. Я мог бы один отвести их всех в Вальмут, словно стадо овец. Или прошлой ночью, здесь, — подумай! Какой отличный фейерверк я мог бы для них устроить! Они бы никогда и не догадались, что же с ними происходит.

 — Они и сейчас не догадываются, — сказала Тенар.

Он быстро глянул на нее. В его глазах светился слабый отблеск торжества.

 — Нет, — сказал он, — не догадываются.

 — Здорово с вилами управляться умеешь, — прошептала она. Он зевнул во весь рот. — Может, ляжешь поспишь? Здесь есть свободная комната — из прихожей вторая дверь. Если только ты не намерен развлекать рассказами целую компанию: сюда, между прочим, идут Ларк и Дейзи, а еще целая куча детей. — Тенар поднялась, заслышав голоса.

 — Пожалуй, я действительно лягу спать, — сказал Гед и тихо скользнул прочь.

Ларк с мужем и Дейзи, жена кузнеца, а потом и другие жители деревни целый день шли и шли к ней с рассказами и расспросами. Как ни странно, именно эти бесконечные разговоры и вернули ее к жизни, отвлекли от страшных воспоминаний о прошлой ночи; постепенно ей стало легче говорить об этом: теперь она чувствовала, что все это случилось уже давно, а не происходит с ней непрерывно и никогда не оставит ее душу в покое.

Именно этому должна научиться и Терру, подумала она, но только не за одну ночь — за целую жизнь.

Когда ушли остальные, Тенар сказала Жаворонку:

 — Что меня больше всего бесит в самой себе, так это собственная глупость.

 — Я же предупреждала: держи двери запертыми.

 — Нет... Может быть... Да, наверное, в этом все и дело.

 — Конечно.

 — Нет, я хотела сказать, что, когда они были здесь... я могла бы выбежать, позвать стариков... может, даже прихватить с собой Терру... Или пойти в сарай и взять эти вилы сама... Или крюк для подрезки веток... В нем все-таки семь локтей длины, а лезвие острое как бритва, он у меня всегда в полном порядке, как у Флинта когда-то... Почему же я ничего этого не сделала? Почему?.. Почему я просто заперлась в доме — ведь в этом не было ни малейшего смысла? Если бы он... если бы Хок тут не оказался... Все, на что я была способна, — это загнать себя и Терру в ловушку. В конце-то я, правда, взяла большой нож, и вышла на крыльцо, и стала на них кричать... Я чуть с ума не сошла тогда. Но нож-то мой их бы, конечно, не отпугнул.

 — Не знаю, — сказала Жаворонок. — Не уверена. Конечно, это было безумие, но, может... Не знаю. А что тебе еще оставалось? Только двери запереть. Мы, похоже, всю свою жизнь только и делаем, что двери запираем. Таков уж наш дом.

Вокруг них были каменные стены, напротив — каменный очаг, в окошко кухни ярко светило солнце, это был дом фермера Флинта.

 — Та девушка, вернее, та женщина, которую они убили... — сказала Жаворонок, проницательно глянув на Тенар, — это та самая?

Тенар кивнула.

 — Кто-то мне сказал, что она была беременна. Месяца четыре-пять.

Обе снова помолчали.

 — Попалась в ловушку, — сказала Тенар.

Ларк сидела, откинувшись назад, положив руки поверх своих тяжелых бедер, обтянутых юбкой; спина прямая, миловидное лицо печально.

 — Страх, — сказала она. — Чего мы так боимся? Почему позволяем убеждать нас в этом? И чего боятся они сами? — Она подняла с пола чулок, который вязала, повертела его в руках, помолчала и наконец спросила: — Почему они так боятся нас?

Тенар пряла шерсть и ей не ответила.

Вприпрыжку вбежала Терру.

 — Вот и девочка наша! — ласково приветствовала ее Ларк. — А ну-ка подойди, дай я тебя поцелую, золотко ты мое!

Терру бросилась ей на шею.