На иных ветрах (сборник)

– Я позвала, – сказала девочка. – Я же не знала, как еще вам помочь, Сегой.

Она не сводила с дракона глаз и говорила на Языке Созидания, легко произнося каждое слово.

– Ты хорошо поступила, дитя мое, – сказал ей дракон. – Я долго искал тебя.

– А сейчас мы полетим туда? – спросила девочка. – Туда, где все остальные? Туда, где дуют другие ветры?

– А тебе хочется все это покинуть?

– Нет, – сказала девочка. – А разве они не могут полететь с нами?

– Нет, не могут. Их жизнь – здесь.

– Я останусь с ними, – сказала она, чуть вздохнув.

Калессин отвернулся, чтобы выдохнуть из своей чудовищной топки то ли огненный вздох удовлетворения, то ли смех, то ли гнев: «Ха!» Потом, снова посмотрев на девочку, сказал:

– Это хорошо. У тебя здесь много работы.

– Я знаю, – ответила она.

– Я прилечу за тобой, – сказал ей Калессин. – Со временем. – И обернулся к Геду и Тенар. – Я отдаю вам свое дитя, как вы отдадите мне свое.

– Со временем, – сказала Тенар.

Огромная голова Калессина едва заметно склонилась – это он кивнул, – и огромная пасть раздвинулась в улыбке, обнажив немыслимые зубы величиной с меч, уголки губ чуть приподнялись.

Гед и Тенар вместе с Терру отошли как можно дальше, пока дракон разворачивался на краю утеса, волоча свои чешуйчатые доспехи по скалам и аккуратно умащивая когтистые лапы; потом он напружинил черные ляжки, словно кошка перед прыжком, и как бы сорвался с обрыва. Перепончатые крылья сверкнули алым в свете юной зари, шипастый хвост со свистом стегнул по камням, дракон взлетел и исчез – словно чайка над морем, словно ласточка в небе, словно мысль.

Там, где он только что был, лежали лишь обгорелые лохмотья, куски кожи, что-то еще…

– Пошли отсюда, – сказал Гед.

Но женщина и девочка все никак не могли оторвать глаз от страшного пятна на камнях.

– Это все каменные люди, – сказала Терру. Отвернулась первая и двинулась прочь. Она шла по узкой тропе впереди мужчины и женщины.

– Это ее родной язык, – сказал Гед. – Язык ее матери.

– Техану, – сказала Тенар. – Ее имя Техану.

– Оно было дано ей великим Ономатетом.

– Она всегда была Техану, с самого начала! Всегда, всегда она была Техану!

– Пошли скорей, – сказала им девочка, оглядываясь. – Тетушка Мох больна.

Они успели вытащить тетушку Мох на воздух, на солнышко, промыть ее болячки и пролежни, сжечь прогнившие простыни, пока Терру бегала за чистыми простынями в дом Огиона. Заодно она привела с собой и пастушку Вереск. С помощью пастушки они удобно устроили старуху в постели, в окружении любимых цыплят и кур; Вереск тут же ушла, пообещав принести им что-нибудь поесть.

– Кому-то нужно сходить вниз, в порт Гонт, – сказал Гед, – за тамошним волшебником. Чтобы он позаботился о тетушке Мох; ее не так уж трудно исцелить. И еще нужно сходить в поместье лорда. Теперь старый лорд умрет. А его внук, напротив, будет жить, и жить нормально. Если в доме хоть немного прибрать… – Он сидел на пороге домика тетушки Мох, прислонившись виском к дверному косяку, и грелся на солнце, закрыв глаза. – Почему, ну почему мы совершаем все наши поступки? – спросил он.

Тенар долго мыла руки, лицо, плечи в тазу с чистой водой, которую только что набрала в колодце. Вымывшись, она огляделась. Совершенно выбившись из сил, Гед так и заснул на крылечке, повернув лицо навстречу солнечным лучам. Она села с ним рядом и положила голову ему на плечо. «Неужели нас помиловали? – подумала она. – Как это так получилось, что нас оставили в живых?»

Она посмотрела вниз: рука Геда, расслабленная и повернутая ладонью вверх, лежала на земляной ступеньке. Она вспомнила о крохотном пушистом кустике чертополоха, что трепетал на ветру, и о когтистой лапе золотисто-красного дракона. Она почти задремала, когда рядом с ней присела девочка.

– Техану, – прошептала Тенар.

– А мое маленькое деревце погибло, – сообщила ей девочка.

Несколько мгновений потребовалось усталому и сонному мозгу Тенар, чтобы осознать, что случилось, и она наконец достаточно проснулась, чтобы спросить девочку:

– А на старом дереве персики есть?

Они разговаривали очень тихо, чтобы не разбудить спящего Геда.

– Только очень маленькие, зеленые.

– Они созреют – после Долгого Танца. Теперь уже скоро.

– Можно нам тогда посадить еще одну косточку?

– Столько, сколько захочешь. А в доме все в порядке?

– Там очень пусто.

– Ну что, останемся тут жить? – Тенар чуть приподнялась и, обняв девочку, прижала ее к себе. – У меня есть деньги, – сказала она. – Хватит, чтобы купить стадо коз и зимнее пастбище у Турби, если он его еще продает. Гед знает, как и где нужно пасти коз в горах летом… Интересно, та шерсть, которую мы тогда собирали, сохранилась? – И она вдруг подумала: «Мы же забыли Книги! Книги Огиона! На каминной полке. Мы оставили их Искорке на Дубовой Ферме – ах, бедный парень, он не сможет в них прочесть ни слова!»