На исходе алого заката (СИ)

Уже сидя в самолёте, начинаю снова переживать за таксу. Не дай божечки привезти в Калифорнию хладное тело. Буду молиться всю дорогу и надеяться, что затея взять Бонито с собой не обернётся катастрофой.

Разглядываю своих соседей. Ими оказывается та семейная парочка, которая препиралась, стоя в очереди. Они и тут молчать не могут. Громко выясняя отношения (моя скромная персона их не смущает совершенно), они обрушивают друг на друга фонтан оскорблений. Причина тривиальна: жена, как мне удалось выяснить из их разговора, очень плохо готовит.

Я, слушая весь этот мрак, подумываю о том, что уж лучше развод, чем вот это форменное безобразие! Потому что когда вы грызётесь как собаки на виду у всех, это уже из ряда вон…

Не выдерживаю и ненавязчиво переключаю внимание его жены на свой каталог. Предлагаю пароварку с новороченным интерфейсом, и злопыхающая леди уже через пару минут недоверчиво косится на чудо-изобретение, предназначенное для таких рукожопов, как она.

Её муженёк, поостывши, сам предлагает оплатить покупку на интернет-сайте. Во дела! Да я практически семейный психолог, посмотрите-ка! А главное, что эти двое, наконец-то, замолкают и прекращают изливать негатив друг на друга.

Я, знаете ли, сама люблю болтать, но чужой болтовни не выношу. Такой вот нонсенс.

В общем, следующие пять часов моего полёта проходят неплохо, да и чувствую я себя вполне ничего так. Однако, чем ближе Калифорния, тем сильнее я волнуюсь.

Во-первых, потому что очень переживаю за бывшего мужа. Отравление, да притом такое, это очень опасно. Даже думать не хочу о том, каковы могут быть последствия. Искренне верю, что всё обойдётся. Бена я люблю до сих пор. Той благодарной любовью, которую может испытывать женщина к человеку, подарившему счастливую молодость и воспитывающему со мной дочь.

Пункт во-вторых как раз-таки к ней и относится. Пожалуй, встречи со своим ребёнком я жду и боюсь одинаково. Дженнифер — двадцать два года, и поверить в это очень тяжело. Кажется, будто ещё вчера она сбивала коленки, играя с мальчишками в футбол…

Та ещё мартышка была в детстве! Ни дня без происшествия! То подерётся, то окно соседу выбьет, то разберёт дома какую-нибудь технику, а собрать назад, увы, не сможет.

Вместо кукол и плюшевых единорогов просила покупать машинки и конструкторы. Глядя на платья, демонстративно морщила нос. Как ещё танцы её заинтересовали — диву даюсь! Росла пацаном в юбке, и это приносило немало проблем. Особенно, когда Дженнифер стала старше.

Работая по двенадцать часов в день, я физически не могла как следует заниматься её воспитанием. Но иного выбора у меня не было. Мы ведь с ней вдвоём остались. Отсюда-то и все беды наверное…

Я тяжело вздыхаю, вспоминая, как часто меня вызывали в школу, как ночами я искала дочь у многочисленных друзей сомнительной наружности, и притом исключительно мужского пола. Последнее беспокоило особенно. Оказывается зря. Моя девочка хоть и пропадала сутками в неблагополучных компаниях, но по наклонной не пошла, как выяснилось.

Может, не такая уж я и непотребная мать? Хотя, о чём это я… То, что однажды произошло по моей вине, навсегда поставило на отношениях с дочерью жирный крест.

Снова душат слёзы. Я должна была прислушаться к Дженне, когда она говорила мне, что Дэвид странно на неё смотрит, что постоянно будто невзначай пытается прикоснуться к ней, что подглядывает и подходит ночью к её кровати.

Дурой влюблённой! Вот кем я была! Не замечала ничего, окрылённая мнимым счастьем с мужчиной всей моей жизни… Как мне тогда казалось.

Забыть тот кошмарный вечер её дня рождения я не смогу никогда…

Шесть лет назад, тридцать первого октября я, как обычно, задержалась на работе, желая заполучить больше бонусных баллов к зарплате. А когда всё же оказалась дома, чуть не сошла с ума.

Дурное предчувствие ощутила ещё войдя на кухню, где заметила накрытый праздничный стол, а также отсутствие мужа и дочери.

А потом… даже вспоминать не могу. Её комната. Она, совсем без одежды. И он на ней. Любимый мною мужчина на моей девочке!

Тот её отрешённый, стеклянный взгляд и мокрое от слёз лицо — раскололи моё материнское сердце надвое…

Дэвид, надо сказать, очень удачно воспользовался тем шоком, в котором я пребывала. Исчез со своими вещами так быстро, что я даже не поняла когда именно.

Просто смотрела на мою обездвиженную Дженнифер, медленно оседала на пол и лила слёзы.

В полицию мы так и не обратились… Я тогда испугалась, что меня лишат родительских прав, что поползут слухи и мы просто не сможем нормально существовать там в Торонто.

На дом вызвала знакомого врача из больницы. Долорес, мою подругу, по сей день сохранившую в тайне всё, что произошло в тот день.

Она сказала, что Дженнифер была невинна, и что, «к счастью», как бы отвратительно это ни звучало, она ничего не почувствовала, будучи под препаратом нервно-паралитического ряда. Но я знала одно: не столько тело её, сколько душа пострадала в тот вечер. И если бы не закалённый характер как бы она вообще смогла жить дальше?

А как смогла жить дальше я? Смотреть дочери в глаза после того, что случилось…