На исходе алого заката

— Ты называешь это решением? За кого ты вообще меня принимаешь? — толкаю его со всей силы в грудь и собираюсь уходить, но у двери он нагоняет меня в пару шагов.

— Куда собралась? Мы не закончили ещё! — повышая голос, хватает за плечи, разворачивая к себе.

— Закончили. Проспись сначала, придурок! — пытаюсь оторвать от себя его руку.

— Стой, я сказал!

— Да отпусти ты!

Завязывается борьба. Получает он от меня знатно. Вот пожалуйста. Будто вернулись на 4 года назад.

— Сука упрямая, — припечатывает к двери, наваливаясь всем телом.

— Отойди от меня!

Его близость пугает. Как всегда заставляет цепенеть и покрываться испариной на нервной почве. Я не знаю, как разрубить этот узел. Как успокоиться? Как забыть?

— Давай, скажи, что не думала об этом, — его руки опять шарят под моей футболкой.

Что он делает и зачем…

— Ты всё ещё мучаешься, Дженнифер, всё ещё плачешь, лезешь на стенку, верно? — грубо сжимает пятернёй ягодицу.

— Не надо…

— Трогала себя, вспоминая обо мне? — спрашивает, прикусывая мою шею. — Говори, Смит, потому что я представлял тебя слишком часто…

Господи, что за сумасшествие, и как это остановить? Почему всё снова заканчивается так?

— Хватит, Рид, ты пьян, пожалуйста, хватит, — начинаю лупить его, пытаясь погасить тревогу и наряду с ней опасное предвкушение, которое зарождается в области живота.

— Давай, солги, что не хочешь, — пальцы сжимают полушария груди. Дразнят вершинки, царапая чуть шероховатыми ладонями, доводя до исступления. Как и его губы, совершенно точно оставляющие след на моей шее.

— Просто давай переспим наконец, и долбаное прошлое нас отпустит…

Ладонь ложится на живот, решительно спускается ниже. И первое же прикосновение напрочь сносит крышу и срывает с губ междометие.

— Дьявол, — выдыхает хрипло. — П****ц какая ты мокрая…

Я шумно втягиваю носом воздух, пока он ласкает меня.

— Течёшь бессовестно от каждого моего слова. Разве с ним вот так же, Смит?

— Замолчи… Ненавижу тебя, — шепчу сквозь пелену дурной страсти, затягивающей петлю на моей глотке.

Мне стыдно. Я зла на себя. Зла на него. Зла за то, что позволяю ему подобное.

Как же хорошо…

— На меня смотри, — требует он.

Съехали с катушек. Оба. Дышать в комнате нечем. В голове полнейший хаос. Чувства обострились до предела. Догола…

Тело живёт само по себе. Отзывается на каждое его движение. Потому что я скучала по нему до невозможного.

— Слышишь, Дженнифер, смотри…

Поднимаю на него поплывший взгляд. И в этот момент его глаза выжигают во мне последние остатки гордости.

— Ммм…

— Да, малыш, давай, сделай это для меня.

— Рид, — прошу, дрожа всем телом.

Не знаю чего хочу: чтобы он остановился или чтобы ни в коем случае не делал этого.

Вторая ладонь властно сжимает шею. Пальцы скользят вдоль горла. Вверх. Вниз. Поднимаются к лицу.

Наклоняется, чтобы поцеловать мои пересохшие от волнения губы. Несдержанно, горячо. Так, как умеет целовать только он…

Мне кажется я уже совсем потеряла грань с реальностью. Есть только это прекрасное, жаркое чувство, стремительно разрастающееся там внизу живота

– ***ть, ты с ума меня сводишь, — отклоняется, смотрит на меня, не отрываясь. И хочется стоять вот так вечность.

Боооже… Его взгляд. Пальцы. Голос. Запах. Всё это накрывает разом, обрушиваясь на меня словно лавина. Я непроизвольно выгибаюсь, в поисках опоры цепляясь за его плечо.

Умереть можно…

— Да, малыш, — загораются адским пламенем эти бесовские, серые глаза.

Едва не падаю, когда желанное наслаждение пронзает каждую клеточку. Остро. Ярко. Взрываясь тысячей импульсов под кожей.

Закрываю глаза, отдаваясь агонии. Сдаваясь. Наслаждаясь. Жадно запоминая каждую секунду.

— Что и требовалось доказать, — сквозь дурман разбивают все прелесть момента, равнодушно брошенные им слова.

Упивается своей победой.

Отходит.

Сползаю вниз, роняя голову на колени. Пытаюсь восстановить дыхание. Тело всё ещё сладко ноет, но в груди пожар…

Как же больно. Он прав, я веду себя как шлюха. Гадко на душе. Но одно вдруг понимаю точно. Он не испытывает ко мне ничего из того, что могло бы иметь развитие и продолжение. Это точно не любовь… Не она. Она ведь не может быть такой жестокой?

— Ну так что? — подходит. Смотрит на меня сверху вниз.

— Пошёл ты, — сжимаю до хруста зубы.

— Кольцо. Свадьба, Смит? — произносит высокомерно и насмешливо. — Не удивлюсь, если ты позволишь нагнуть тебя прямо перед этой вашей помпезной церемонией!

Вскакиваю. Бросаюсь на него. Гнев, злость и ярость находят выход только через удары, которые я в отчаянии обрушиваю на него. И этот его нетрезвый смех, что стоит звоном в ушах, раздражает ещё больше. Издевается надо мной, сильнее унижая с каждой секундой. Хотя, куда уж сильнее…

С тумбочки падает люстра, которую я случайно задеваю рукой. Брукс терпит моё бешенство до определённого момента. Потом с силой сжимает щёки, толкая к стене. Слышу, что открывается дверь. Видимо, Картер проснулся от нашего шума.

— Рид, в чём дело? — обеспокоено спрашивает и подходит к нам. — Успокойся. Слышишь?

— Как же ты достала, Смит! — цедит он.

— Отпусти её.

— Убери руки! — почти кричу, отворачиваясь.