На Калиновом мосту над рекой Смородинкой (СИ)

Когда такая ситуация повторилась во второй раз, муж попытался было убедить меня совсем прекратить работу, раз уж в лаборатории мне становится нехорошо, но я категорически отказалась и долго доказывала ему, что виной всему пагубное влияние горного климата, который мне почему-то категорически не подходит. Муж моим уговорам уступил, взяв, правда, обещание ограничить время пребывания среди его колб и пробирок.

И пообещав в свою очередь, что в скором будущем мы переедем куда-нибудь на равнину.

Пока же мы жили в горах, и приступы слабости стали появляться все чаще и чаще.

Я заметила, что на улице мне значительно легче, поэтому те несколько часов, которые муж проводил за бумагами своей земной фармкомпании, я занималась благоустройством маленького замкового сада.

— Зачем это тебе? — удивился Влад, когда я заявила, что хочу вырастить там что-нибудь красивое. — На нашем утесе растет только скудная травка. Вырастить что-то другое очень тяжело.

— Я все-таки попробую, — подмигнула я ему.

Через пару дней мой воздушник очень удивился, когда во дворе его дома появились газоны с густой шёлковой травой и клумбы с пышными цветами.

Словом, две послесвадебные недели мы провели хоть и в полной изоляции, но очень счастливо.

Разве что пресловутые приступы слабости портили мне мое чудесное настроение. В какой-то момент я обратила внимание на то, что недомогание чаще всего появляется именно в подвале замка, а на верхних этажах или в башнях я чувствую себя значительно лучше и работоспособность моя гораздо выше.

Так, может быть, горный воздух здесь вовсе не при чем, а виной всему что-то другое, на что я плохо реагирую?

Спрашивать у мужа, не держит ли он в подвале что-нибудь, кроме лаборатории, я пока не стала. Решила все разузнать сама.

На следующий же день, закончив свои дела в мастерской и оставив Влада заниматься там бумажной работой, я, неторопливо и прислушиваясь к себе, пошла вперёд по подвальному коридору. Мой расчёт был прост: если здесь действительно находится что-то, что тянет из меня силы, то найти его не составит особого труда — рядом с этой штукой мне должно стать особенно худо. Впрочем, доводить себя до обморочного состояния я тоже не планировала — почувствую себя плохо и сразу поверну назад, а потом уж подробненько расспрошу супруга о том, что именно он прячет рядом со своей лабораторией.

В первые пять минут моей «прогулки» ничего особенного не происходило, чувствовала я себя нехорошо, но терпимо. Однако, стоило свернуть в один из попавшихся мне коридоров, как у меня бешено заколотилось сердце, затошнило, а перед глазами поплыли разноцветные круги.

— Влад! — хрипло вскрикнула я.

И упала на холодный пол.

* * *

Моя реальность превратилась в мутное озеро, которое медленно качало меня на своих волнах.

Тело я почти не ощущала, хотя краешком сознания понимала — я еще жива, но нахожусь в состоянии этакого полузабытья и совершенно не имею сил, чтобы из него вырваться.

Я чувствовала, как меня подняли с пола и куда-то понесли. Затем опустили на что-то жесткое, но при этом очень удобное и будто бы укутали теплым невесомым одеялом.

— Все будет хорошо, моя нежность, — словно издалека услышала я голос своего мужа. — Потерпи немного…

А потом озеро вдруг превратилась в кисель, а я в муху, которая завязла в его липкой жиже. Все мысли куда-то пропали, а тело внезапно оказалось легким, как пушинка.

Время же стало тягучим и тянулось, тянулось, тянулось… Сколько я провела в этом тягучем киселе? День? Месяц? Год? Столетие?..

Поначалу еще слышала, как где-то далеко-далеко скрипит дверь или хлопает окно, чувствовала, как кто-то нежно гладит меня по щеке и невесомо касается губ, но потом все это исчезло, и наступила тишина.

Я ощущала, как погружаюсь все ниже и ниже, как постепенно начинаю растворяться в вязком мутном озере, становлюсь его частью.

На краю сонного сознания скреблась мысль, что все это жутко неправильно, однако отреагировать на нее я не могла, и она пропала, как и всё остальное.

Один Бог знает, чем бы все кончилось, как вдруг неведомая сила, будто чья-то рука, выдернула меня из киселя и швырнула на берег.

Это было похоже на удар током. Только била меня магия. И вита. Много, целый водопад живительной силы земли в какой-то момент обрушился на мое тело.

Страшная боль буквально подбросила вверх — ожили онемевшие мышцы, побежала по венам застывшая кровь. Кислород огнем опалил легкие, а из горла вырвался невнятный хрип. Господи, я что же, все это время не дышала?..

Распахнула глаза, и тут же их зажмурила — свет резанул не хуже ножа. Так, наверное, чувствует себя младенец, извлеченный из утробы матери — больно, ярко, беспомощно.

Дождавшись, когда немного утихнет боль, потоком несущаяся по всему моему телу, я вдруг осознала, что, почему-то нахожусь на свежем воздухе. А вернее, лежу на земле — еще теплой, но с уже ощутимым осенним холодком. И, судя по тому, что и земля, и весь окружающий воздух буквально сочатся магической силой, принадлежат они явно не Соларе.

— Очнулась? Господи, очнулась!

— Васенька! Василиса, ты нас слышишь?