На Калиновом мосту над рекой Смородинкой (СИ)

— Ну, — дядя Гриша подсел ко мне ближе и мягко, по-отечески, обнял за плечи, — тебя вернем в Лихолесье. Варвара-то знаешь, как извелась? Чистая баба яга стала — кожа, кости и горящие глаза. Лавровича поймаем и накажем. Вынесем на рассмотрение Совета предложение о смертной казни. Уверен, там с радостью согласятся раздавить этого змееныша.

— С Лавровичем будет проблема, дядь Гриш, — всхлипнула я.

— Это какая же?

— Он мой муж.

Мужчины изумленно на меня уставились.

— Вася, — выдохнул Валерик. — Ты ведь сейчас пошутила?

Я покачала головой и продемонстрировала обручальное кольцо.

— Ты смотри, какой умный змееныш! — восхитился Горын Годинович. — Все, поганец, предусмотрел. Василиса, вы когда поженились?

— В тот же день, когда он меня похитил. Так что и отвечать теперь будет только за похищение. Все остальное — дела исключительно семейные и по закону разбираться с ним имеет право только наша семья, то есть, я, мама и Елена.

— Знаешь, Вась, еще не известно что хуже — попасть в руки палачу или встретиться один на один с разгневанной Варварой, — усмехнулся Валериэль. — Влад в любом случае свое получит.

— Валера, я очень всех вас прошу, не трогайте его. Бог с ним.

— Василиса, да ты что?!

— Я серьезно. Он ведь не просто так все это устроил. Ему нужно было наполнить витой артефакт, чтобы спасти кащей от вымирания. Просто Влад выбрал для этого самый быстрый и верный способ. Берендеи ведь еще есть, а воздушники скоро могут исчезнуть.

— Девочка, а с чего ты взяла, что кащи вымирают? — осторожно поинтересовался Горын Годинович. — Тебе Лаврович об этом сказал?

— Да, — удивилась я. — А разве это не так?

— Не так, — серьезно сказал Валериэль. — Я сам проверил, Вась. Все у них с рождаемостью в порядке. Из каждых десяти младенцев, рожденных в общине, по статистике двое-трое являются магами воздуха. Не густо, конечно, но и не критично.

У меня внутри что-то оборвалось.

— Зачем же тогда Влад устроил весь этот цирк? — сдерживать слезы больше не было сил, и они потекли по моим щекам. — Почему женился, понятно — чтобы в случае чего избежать проблем. Да и что в этом такого, все равно через месяц-два он стал бы счастливым вдовцом. Ему ведь на самом деле вита была нужна, верно? Много-много виты. Но зачем ему столько?

— А это, Василек, мы тебе расскажем, когда ты поешь и приведешь себя в порядок, — мягко сказал дядя Гриша, помогая мне подняться на ноги. — А еще подумаем, как быть дальше. Вас ведь стихии повенчали, да? Вот. Вернешься домой, Лаврович тебя, как законную супругу, из-под земли достать сумеет, а ты еще в полную силу не вошла. Так что, дорогая моя, на Солару тебе в ближайшее время путь заказан. Придется немного пожить здесь, на Земле.

ЧАСТЬ 2. Кащеева

Наши дни

ГЛАВА 1

Так уж вышло, что у каждого человека взросление происходит по-своему.

Один живет себе, живет, а потом в какой-то момент понимает, что начал смотреть на окружающий его мир совсем иначе, нежели прежде. Он взрослым стал постепенно, незаметно для себя самого.

У другого же глаза открываются резко — жизнь подсовывает такую ситуацию, которая бьет его по голове, да так сильно, что хочет-не хочет, а задумается: так ли правильны были его решения и поступки?

Взять, к примеру, меня. Дожив до двадцати лет, я уже считала себя взрослым разумным человеком, способным верно оценить любую ситуацию и взять ее под контроль.

Теперь, оглядываясь назад, я понимаю, насколько глупо, самоуверенно и импульсивно вела себя в этом возрасте. Оправдывает меня только одно — практически все вчерашние дети считают, что, разменяв третий десяток лет, они автоматически становятся «большими и умными». Хотя, честно говоря, оправдание это так себе.

Разочаровываться в людях, как известно, всегда бывает горько. А осознавать, что ты сама — тупая дура, еще и очень обидно. Если же при этом чувства и эмоции находятся в совершеннейшем раздрае, а сердце, ощущается как мелко перекрученный фарш, получается такой дикий коктейль, что хочется или напиться, или умереть, или вернуться обратно в стеклянный гроб, висящий в подвале одного горного замка…

После разговора по душам на земном поле, меня отвели в расположенный неподалеку большой деревенский дом с деревянными оконными рамами, палисадником, заросшим одичавшей малиной, и большим яблоневым садом.

— Располагайся, девочка, — сказал мне тогда дядя Гриша. — Этот дом мой. Если понравится, живи здесь, сколько хочешь.

На самом деле, говорить, что меня «отвели» было не верно. Отнесли. Потому как самостоятельно я двигалась с большим трудом. Едва мы переступили порог, Горын Годинович начал что-то говорить о сытном обеде, который является основой хорошего самочувствия. Я же есть совсем не хотела, более того, была уверена, что после «фильма», увиденного в зеркале, кусок мне в горло точно не полезет. Однако, сев за стол, поняла, что съем сейчас и слона, и быка, и кого угодно.