Читаем На хозяйстве у тирана полностью

День прошел как в тумане. Даже кофе, который я пила весь обеденный перерыв, не привел меня в чувства, а к вечеру стало вообще ужасно. У меня было ощущение, что каждое следующее моргание может обернуться катастрофой: глаза просто не откроются снова, я повалюсь на пол и захраплю на всю округу (прямо как Митяй).

В восемь, когда рабочий день закончился, я первым делом отправилась в туалет и долго-долго плескала в лицо ледяной водой. Мне было страшно садиться за руль в настолько сонном состоянии. Я бы, в принципе, сначала вздремнула и только потом поехала домой, но уже пообещала подвезти Леру. Она жила недалеко от меня, потому я частенько подбрасывала ее до дома.

Я закрыла воду и промокнула лицо бумажным полотенцем. Ничего, вздремну, когда высажу Леру. Мне всего часок нужен – и снова буду как огурчик. Снова смогу выполнять все поручения внуков Петра Петровича.

– Эй, все нормально? – спросила Лера, когда я вышла во двор.

– Почему ты спрашиваешь?

– У тебя вид как у зомби. Глаза очень странные.

– Я просто не выспалась.

Мы погрузились в мою «Приору». Лерка сразу включила радио – какую-то незатейливую песенку на английском.

– И кто же нам спать не давал? – спросила она, вытягивая ноги.

– Дела.

Я вдруг вспомнила, что Борис просил купить ему шампунь, с тревогой взглянула на Леру.

– Слушай, ты же никуда не торопишься?

– Нет, а что?

– Мне надо заехать в супермаркет. Меня попросили кое-что купить.

Лерка даже оживилась:

– Слушай, а ведь мне тоже в супермаркет надо. Куплю себе к ужину что-нибудь вкусное: готовить нет сил.

Пробки на дорогах рассосались, ехать по городу было одно удовольствие. Минут через пятнадцать мы с Лерой уже были в супермаркете. Я думала, подруга двинет в кулинарию, но она увязалась за мной. Я нашла ряд с мужскими шампунями, стала разглядывать. Глаза разбегались. Дорогих хватало, но вот понять, какой лучше взять, я не могла. Немного подумав, я решила выбрать по запаху. Стала по очереди нюхать те бутылочки, которые показались наиболее симпатичными. Почти все пахли довольно приятно.

– С лопухом бери, – буркнула Лерка, наблюдая за мной. – Или дегтярный. Нечего деда баловать, он потом на шею сядет.

– Это не для Петра Петровича.

– А для кого? – Глаза подруги вспыхнули любопытством.

– Для его внука, тот вчера погостить приехал.

– Для внука говоришь? – Лера тоже взяла одну из бутылок, открыв, поднесла к носу. – И что он из себя представляет?

– Внук? Ну… – Я растерялась. – Даже не знаю, как описать. На вид около тридцати, брюнет…

– Чем занимается? – перебила Лерка. – Как и дед, катает туристов на лодочках?

– Нет, у него вроде как свое дизайнерское бюро.

Подруга вернула бутылку на место, придвинулась ближе:

– Женат?

Я мотнула головой. Петр Петрович частенько сокрушался, что его «чудесный Боречка» не пристроен в добрые женские руки. Теперь меня это не удивляло: такой наглый хамоватый мужик мало кому нужен.

– Боже мой! – Лера почему-то схватилась за сердце и перешла на шепот. – Валя, почему ты мне за обедом про этого внука не рассказала?

– Зачем?

– Ну ты же в курсе: я в активном поиске. – Она игриво тряхнула своей золотисто-русой копной. – Давай я сегодня к тебе на чай забегу, авось и познакомлюсь с этим владельцем бюро. Я же страсть как люблю все дизайнерское: и одежду, и мебель. Дизайнерский мужик мне тоже, думаю, понравится.

– Нет, не понравится, – хмыкнула я. – У него характер мерзкий. Он зазнайка и грубиян. Смотрит на всех сверху вниз, разговаривает в приказном тоне.

– Я как раз обожаю властных, – парировала Лерка. – Что взять к чаю? Торт или набор пирожных?

Я вытаращилась на подругу: блин, она серьезно? И правда решила заявиться ко мне, чтобы познакомиться с Борисом?

– Или лучше мясную нарезку взять? – засомневалась Лерка.

– Лер, ко мне сейчас лучше не надо. Этот внук не один приехал, с ним еще и сестра-грымза.

– И что? Твой старикан не запрещал тебе водить гостей. Прошлый раз, когда я забегала, он был со мной весьма приветлив. И я ведь ненадолго: попьем чаю, и я к себе побегу.

– Понимаешь, какое дело… – Я схватила один из шампуней наугад, сложила в корзинку. – Внуки Петра Петровича постоянно придумывают мне какие-то поручения. Я не уверена, что смогу спокойно сидеть пить чай. Они явно потребуют себе ужин из трех блюд и срочную генеральную уборку

– Валь, я тебя не узнаю. – Лера нахмурилась. – Ты сама, что ли, на этого внука глаз положила? Так скажи прямо, нечего тут сопли жевать, сочинять какие-то глупые отмазки.

– Ничего это не отмазки. И мне этот внук на фиг не сдался. Я же говорю: он жуть какой противный.

– Так, все. Я пошла в отдел с пирожными. – Лера развернулась и ринулась прочь, звонко цокая каблучками.

У меня засосало под ложечкой. Ну вот чего ее в гости так некстати потянуло, а? Внуки Петра Петровича считают меня дешевой обслугой, с них станется закатить истерику по поводу того, что я вожу гостей.

Я вздохнула и быстро нагнала подругу.

– Лер, слушай: давай хотя бы не сегодня на чай? Я с ног валюсь, не выспалась. Давай лучше в выходной у меня посидим.

– Шоколадные эклеры взять или обычные? – Лера стала копаться в коробках.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза