На край любви за 80 дней

Ник откидывается назад, и я вдруг замечаю, что хотя самолет давно выровнялся, он по-прежнему держит меня за руки. И я не тороплюсь их отнять.

– По-моему, Томми к тебе слишком строг.

– Ага, – соглашаюсь я, вспоминая, как трудно заслужить его одобрение. – И все-таки вязание – показательный пример. Томми учил меня вязать, когда мне было лет пятнадцать, а это требует терпения. Я не довязала до конца ни один свитер, из-под моих спиц не вышло даже приличной пары носков, а он всегда приглашает меня в кружок. Каждую неделю.

– И ты ходишь?

– Почти нет. Может, теперь начну, когда поняла, что это мое любимое место, – улыбаюсь я.

Внезапно мотор захлебывается. Мы в испуге оглядываемся на кабину. Клахан стучит по кнопкам на приборной панели, как по клавишам. Почувствовав наши взгляды, он оборачивается. Легкую сумасшедшинку в его глазах сменяет хладнокровная уверенность.

– Небольшое изменение планов! – кричит он нам. – Пристегнитесь!

С этого момента события разворачиваются так быстро, что я не успеваю реагировать. Клахан перестает отвечать на вопросы. Даже не знаю, слышал ли он, как я воплю, призывая пристегнуть нас как-нибудь еще, понадежнее.

Доминик успокаивающе похлопывает меня по руке, и я затыкаюсь, чтобы не испугать Сумайю. Мы так стремительно несемся вниз, что у меня, кажется, волосы встали дыбом. Надеюсь, это лишь разгулявшееся воображение.

Когда самолет в конце концов прорывается сквозь облака, небо освещают первые розовые лучи восходящего солнца, а земля несется к нам. Даже Доминик выглядит слегка напряженным, а когда самолет совершает крутой вираж, могу поклясться, что он тихонько взвизгивает. И пытается скрыть это кашлем.

Раскинувшееся под нами море пышной растительности стремительно приближается. К югу возвышается остров, на котором стоит город-государство Сингапур, но мы направляемся в другую сторону. Впереди появляется полоса ярких огней. Внезапно вспомнив немаловажную деталь, я хватаю Доминика за руку и ору:

– Там нет воды! Мы можем приземлиться только на воду!

Должно быть, меня услышал Клахан. Он оглядывается через плечо и кричит:

– Не бойся, под понтонами есть колеса!

Самолет резко ныряет вниз и зависает над слишком короткой, на мой взгляд, полоской асфальта. Еще несколько рывков, и шасси касается земли. Сумайя, которая ведет себя так, словно летает каждую неделю, визжит от восторга.

Клахан направляет машину к концу полосы и резко останавливает. Я выглядываю в окно и не вижу ни одного здания. Не успеваю я задать вопрос, как он встает и открывает дверь.

– Сидите смирно, – кричит он и спускается по трапу.

Из-за переднего сиденья выглядывает голова Сумайи.

– Потрясающий полет, – с довольной улыбкой заявляет она. – Наверное, я передумаю, кем хочу быть, когда вырасту. Как по-вашему, можно быть одновременно летчиком и стэндап-комиком?

Не успеваем мы придумать ответ, как возвращается Клахан. Он размахивает куском металла около трех футов длиной. Похоже, когда-то он был чисто-белым, а теперь поржавел по краям.

– Закрылок сломался, – лаконично объясняет пилот. – Не отстегивайтесь, надо подъехать.

Он возвращается в кресло, заводит двигатель и вновь выезжает на полосу, всю дорогу крича что-то по рации.

Через пять минут самолет останавливается перед металлическим ангаром с надписью: «Грузовой аэропорт Селетар». Я пулей вылетаю из кресла, но Доминик ухитряется меня опередить, подает руку и помогает выйти из самолета. Когда мои ноги касаются земли, он поднимает меня в воздух и начинает кружить.

– Черт возьми, как я рад, что это закончилось!

Не успев ответить, я чувствую его губы на своих. Забыв, что хотела сказать, я обнимаю его за шею и отвечаю на поцелуй. Прекрасное мгновение длится достаточно долго, чтобы я успела задать себе вопрос, почему так редко занимаюсь столь приятным делом. Неожиданно позади нас раздается многозначительный кашель. Мы отпрыгиваем друг от друга как ошпаренные. Сумайя вытаскивает из самолета мой чемодан.

– Я что, одна должна все таскать? – сердито закатывает глаза она.

– Нет-нет, – отвечает Доминик, выхватывая у нее вещи. – Мы просто обрадовались, что долетели.

Девчонка ехидно ухмыляется и отбирает у него свою сумку.

– Лучше свои забери, они еще в самолете, – говорит она, кивая на открытую дверь, и отворачивается.

– Ничего себе посадочка, – громче, чем необходимо, говорю я. – Как я рада, что мы на земле!

– Ну да, конечно, – фыркает Сумайя и раскрывает руки для объятий. – А меня поцеловать?

Я ошалело смотрю на девочку и бросаюсь к ней, но когда оказываюсь совсем близко, она складывает руки, отходит в сторону и, громко смеясь своему остроумию, решительно шагает к ангару.

Из самолета появляется Доминик, на этот раз со своим рюкзаком. Я иду за ним, отчаянно надеясь, что у меня не такое красное лицо, как его шея.

Мы ждем Сумайю, которую пригласили в офис таможни первой. Когда я попыталась войти вслед за ней, дверь закрылась у меня перед носом.

– Я вот думаю… – первым прерывает неловкое молчание Доминик, – может, попробуем доехать до Гонконга поездом или еще чем-то? Не обижайся, но, по-моему, твой пилот слегка не в себе.