На Красном дворе

Сокольничий уже приготовил для него кусок конского мяса, которым и попотчевал его. Русинок сидел нахохлившись, но глаза его все еще горели; наступив одной лапой на мясо, он принялся рвать его острым клювом в клочья и быстро глотать.

Охота с соколами продолжалась, сокольники пускали других соколов поочередно, но ни один из них не нападал на жертву с такою ловкостью и отвагой, как Русинок. Охотники разъехались по всему Соколиному Рогу.

Король обратился к Болеху:

— Пора вернуться, поедем теперь через Дебри. По дороге мы можем поохотиться с собаками. Прикажи трубить, пусть люди собираются.

Болех кивнул трубачу, который быстро подъехал, взял в руки большой буйволовый рог, отделанный серебром, и начал громко трубить. Звуки рога понеслись по всей окрестности, замирая лишь в ярах, глубине лесов и над Лыбедью.

Люди стали собираться вокруг короля. Громкий говор дружинников, лай собак и ржание коней смешались в один общий гам. Отряд медленно двинулся к Дебрям.

Болеслав, по-видимому, остался очень доволен охотою и Русинком, но Болех ехал рядом задумчивый и угрюмый и отвечал королю односложно.

Когда они въехали в Дебри, Болеслав обратился к молчаливому товарищу:

— Однако, лебедь, которого победил наш Русинок, был очень силен!

— Лебедь… да… силен.

— Долго он пел, пока тот не задушил его.

— Ну, наши не поют так долго, — отвечал Болех, не поднимая головы, как будто про себя.

Король взглянул на него.

— Какие наши? — спросил он. — Мне кажется, Болех, у тебя что-то на уме… Случилось что-нибудь, чего я еще не знаю… но должен знать.

В свою очередь и Болех посмотрел на короля.

— Да, дело скверное! Ты сам знаешь, милостивый король, в чем оно заключается. Наши люди гибнут, точно их кто в землю зарывает… Ты знаешь, что они гибнут, и не догадываешься, от чьей руки.

— Гибнут, — повторил король, — но ведь люди не родятся в войсках… Можно ли винить кого-нибудь, кроме случайности?

Болех покачал головой.

— Да, так мы все думали, и долго думали, но теперь можно утвердительно сказать, что всем этим управляет рука Изяслава.

Болеслав даже подпрыгнул в седле.

— Его рука! — воскликнул он. — Значит, та самая рука, которая тайно убивала своих братьев, убивает и моих воинов?

Болех смело взглянул на короля.

— На Руси, милостивый король, у тебя нет таких друзей, на которых ты мог бы рассчитывать… твои друзья сеют и пашут в поле… При княжеском дворе нет таких друзей, и ты никогда их не приобретешь, потому что ты там — бельмо на глазу.

Болеслав задумался и долго молчал, рассеянно глядя вокруг.

— Не для себя я искал друзей, но для Польши.

— Ну, так ты знаешь, милостивый король, какие у тебя приятели, и бойся их, потому что, когда настанет час нашего возвращения домой, у нас уже не будет дружины.

Король вскипел гневом, но смолчал.

Уже собаки, что называется, насытились охотой; между тем всадники были так заняты своим разговором, что еле поспевали за охотниками по узкой лесной тропинке, ведшей в Кловскую долину. За ними следовал небольшой вооруженный отряд королевской стражи.

Они уже приближались к оврагу, как вдруг Болех заметил седобородого старца, который, стоя на повороте тропинки, смотрел и как будто к чему-то прислушивался. Завидев отряд издали, он быстро повернулся и исчез в кустах орешника.

Болех заметил, в какую сторону он скрылся, и на подходе к этому месту поехал осторожнее, с оглядкой.

— Мне кажется, здесь мелькнула чья-то фигура, — сказал он.

— Быть может, кто-нибудь из охотников.

— Нет, уж если прячется — значит, не охотник.

Они двинулись дальше, вдруг Болех остановил коня и устремил свой взгляд на орешник.

— Эй ты, старый! — воскликнул он. — А ну-ка, покажись!

Хотя он не видел никого, но был убежден, что там кто-то есть.

Эхо разнесло его голос по лесу, но никто не появился.

— Эй, малый! — крикнул Болех одному из отроков. — Ступай в кусты и посмотри, не спрятался ли там кто-то.

Едва он успел произнести эти слова, как вдали, между деревьями, показался старик, который, подходя к ним, то и дело кланялся.

Его подвели к королю. У старика была в руках корзинка из лозы с несколькими грибами.

— Кто ты? — спросил Болеслав.

— Бедный нищий, милостивый король. У меня тут избушка над Кловским потоком…

— Что же ты здесь делаешь и зачем прячешься?

Старик как будто удивился.

— Прячусь?.. Зачем же мне прятаться пред твоим светлым ликом, милостивый король? Вот за этим орешником моя хата и мельница. Я только вышел на минутку собрать грибков… Да и что же мне, старому, делать? На мельнице мало работы, ну я и хожу по грибы.

Говоря это, старик смотрел на короля и как бы что-то обдумывал.

— Слава Богу! — продолжал он. — Я очень счастлив, что хоть раз в жизни увидел твое ясное лицо, милостивый король. Хоть ты и молод, — продолжал он с расстановкой, — а ум у тебя старческий, к тому же и железная рука.

Болех, смотревший на старца с недоверием, прервал его:

— Как звать тебя, старина? — спросил он.

Старик поклонился.

— Добрыней, батюшка, Добрыней. Все здесь знают Добрыню.

Действительно, имя этого старика король слышал уже не раз и не два; о нем говорили все… и Болех, и все остальные в дружине.