На крестины в Палестины

– Ну, спасибо, Сеня! Я знал, что ты настоящий друг, – сияя от счастья, Жомов так хлопнул моего хозяина по спине, что тот едва удержался а ногах. Я думал, Рабинович сейчас в отместку за этот удар омоновцу какую-нибудь гадость сотворит, но мой хозяин только поморщился и первым пошел на мусульманскую половину кабака.

Вот и кончились счастливые денечки! Трое моих ментов так долго от приема алкоголя воздерживались, что я ничуть не сомневался в том, до какой именно степени свинского состояния они теперь напьются. Хорошо хоть наши двойники всю мебель в кабаке поломали, а то пришлось бы мне через пару часов поповскую лысину под столом наблюдать и в аромате его потовых желез задыхаться…

Да, я совсем забыл вам сказать, что, перед тем как войти в кабак, опасаясь каких-нибудь инцидентов с тяжелыми последствиями, мы оставили Абдуллу, Ричарда и Фатиму на улице. Теперь о них вспомнили, и Ваня попросил Попова сбегать и позвать всех троих внутрь. Андрюша немедленно поинтересовался, почему бежать на улицу должен именно он, а не Рабинович, например, на что у Вани нашлись железные аргументы (в данной ситуации кулаки за таковые не считаются!). Жомов заявил, что, во-первых, около кабака поповский оруженосец находится. А во-вторых, криминалист, как самый старший по званию, должен больше других проявлять заботу о личном составе. После чего на морде у Андрюши вполне отчетливо можно было прочитать, что вот такой интерпретации своих офицерских обязанностей он меньше всего ожидал. Однако возразить ему было нечего, и идти на улицу Попову все же пришлось.

Я тоже вышел с ним. Правда, не для того, чтобы кого-то позвать, а по своим песьим делам. А когда вернулся назад, оказалось, что Вагиз отыскал в доме вполне целый персидский ковер, ручной, естественно, работы, успел заставить Саида починить небольшой столик и поручил Лейле-гренадерке завалить его пищей. Вино в бочонке кабатчик принес сам и теперь стоял в углу комнаты, ожидая, пока менты снимут пробу. Правда, судя по тому, куда он уставился, милицейская оценка качества алкогольного напитка его интересовала мало. Вагиз глаз от Фатимы не мог отвести, и в его взгляде было такое плотоядное предвкушение, которое у добермана бывает, когда его перед собачьими боями пару дней не кормят. Сеня этого взгляда не заметить не мог и, едва пригубив вино из серебряного кубка, торопливо заявил:

– Нормально. Сойдет для сельской местности. Короче, спасибо тебе, Вагиз, можешь идти. Нам нужно кое-что обсудить, а если что-то понадобится, мы тебя позовем.

– Понял. Не дурак, – кротко вздохнул кабатчик. – Приятного аппетита, уважаемые. И да подарит Аллах вашим желудкам хорошее пищеварение. Пусть гастрит никогда не наградит вас изжогой, язва не прободает кишки, глисты не…

– Аллах акбар, – прервал его словоизлияния Абдулла и властным жестом показал на дверь: – Свободен.

Мои менты переглянулись, удивляясь невесть откуда взявшимся замашкам сарацина, но затем, видимо, вспомнив поговорку «с кем поведешься, об того и расшибешься», решили до Абдуллы не докапываться. Кабатчик тоже спорить с новым посетителем не стал и скрылся за дверью, плотно прикрыв ее за собой. А едва он ушел, Горыныч выбрался из корзины и, не дожидаясь приглашения к столу, стащил с блюда кусок мяса… Вот, блин, наглец!.. Кстати, где хваленая милицейская справедливость? Меня бы за такую выходку из комнаты выгнали, а этой керосинке самопальной, видите ли, позволяется абсолютно все.

Но я даже повозмущаться как следует не успел. Сеня, истолковав мои высказывания на свой, человечий манер, взял со стола другой кусок мяса, кстати, вдвое больший, чем стянул Ахтармерз, и бросил мне. И лишь после этого со спокойной душой осушил свой кубок вина до дна… Ну, все. Пьянка началась! Хотя зачем мне по этому поводу возмущаться? Теперь, по крайней мере, до утра от альфа– лидерских замашек своего хозяина я буду избавлен.

Собственно говоря, рассказать об этом вечере мне совершенно нечего. Может, только то, что мои менты без зазрения совести споили Абдуллу. Сарацин поначалу отказывался, мотивируя тем, что Коран не позволяет, да и не пил вина он ни разу в жизни. Первая отмазка сарацина вообще никем в расчет не была принята, поскольку, как резонно заметил Попов, Абдуллу мусульманином теперь можно было не считать, раз тот собрался принимать христианство. Ну а на вторую причину отказа сарацина от употребления алкоголя Жомов ответил, что когда-то никто не пил. А поскольку кое-кто сейчас уже употребляет, то и остальным пора бы начинать. В общем, Абдулла попал, как кот на собачью свадьбу, и был безжалостно споен.