На крючке

— Три тысячи — и никаких проблем! — полупрезрительно улыбнулся он.

— Я вас не понимаю, — отрезала Яна.

— Разве вы родились не в этой несчастной и по-своему счастливой стране, где население привыкло получать деньги ни за что? Не утруждая себя никакой работой? А? — теперь его взор был игриво-испытующим, он скользил по Яне, подобно ручной змее, которая тем не менее в любое мгновение могла ужалить.

— Допустим, — выжидательно смотрела на него Яна, словно хотела до конца исчерпать свое терпение.

— Ну так как? — тут Засурский заставил себя улыбнуться вполне благосклонно.

— А если я не приму вашего предложения? — капризным тоном спросила Яна, — если скажу, что у меня другие планы?

— Бросьте, — издал он издевательский смешок, — кто в наше хлопотное время отказывается от денег?

— Я отказываюсь, вернее, вы опоздали, я уже получила аванс и намерена его отработать, — спокойно сказала Яна, глядя в лицо Засурскому.

— И кто же вас нанял? — с наигранно равнодушным видом поинтересовался он.

— А вам какое дело? — Яну все больше раздражал этот слишком высоко себя ставящий богач.

— Я даю вам три тысячи, — сделал он упор на «три», отчего это числительное получилось у него по-французски раскатистым и каким-то гневным, — а вы мне здесь ваньку валяете!

Засурский, видно, тоже начал терять терпение.

— Я не хочу огласки, понимаете? — грозно блеснули его темные глаза, — Галкина работала в моем казино, информация может просочиться в газеты, на телевидение.

— Она и так просочится, — меланхолично улыбнулась Яна.

— Смотря как ее подадут, — надменно взглянул на нее Засурский, — вы своими неадекватными действиями можете все испортить.

— Ваш сын и Женя Галкина…

— Замолчите! — неожиданно закричал Засурский. — Это вас не касается!

— Касается, коль скоро я расследую смерть девушки, — горячо возразила Яна.

Возразила, а про себя подумала: нет, так дело не пойдет, этак мы ни о чем не договоримся. Показания Засурского ей были бы как никогда кстати, ведь он знал Галкину, его сын был ее бой-френдом. Если он сейчас вконец на нее обозлится, она навсегда потеряет его в качестве лица, способного снабдить ее нужной информацией. Яна незаметно, пока Засурский смотрел в окно, достала из сумочки карты, выбрала «Внушение» и, накрыв ее ладонью, влажной от волнения и горячей, сосредоточилась на на эмоции, которую хотела заставить испытать Засурского.

Он сейчас уязвим, — нашептывал ей внутренний голос, ибо впал в гнев и ярость, ибо говорит о вещах, в которых кровно заинтересован.

— Может, ваш сын…

— Я не хочу, чтобы мое грязное белье полоскала желтая пресса, понятно вам? Чтобы мусолили имя моего сына! Я изначально был против этого союза. Это была блажь, блажь, блажь, — с неистовым ожесточением повторял он, — и ничего больше! А мне теперь расхлебывать!

— Я вас понимаю, но пойти у вас на поводу не могу, — с горечью сказала Яна, — и потом, в том, с какой готовностью вы мне предлагаете деньги ни за что, есть что-то подозрительное.

— Чушь! — закричал Засурский, — вы сами не понимаете что говорите. Если бы вы имели мое положение, мой статус, вы бы знали что такое подобная огласка! Пять тысяч, — свирепо глянув на Яну, выдавил он.

— Нет, — Яна вздохнула и прикрыла веки, по-прежнему манипулируя с картой.

Что ему внушить? Успокоение, приветливость, податливость? Нет, это слишком сложно, — ее мозг работал как барометр, — надо сосредоточиться на каком-то простом движении, жесте, действии. А если вызвать до ужаса, до банальности простое желание немедленно сделать что-то? Она достала карту «Да. Нет.»

Надо же ее внедрять! С внушением сложных чувств ничего не получается, так почему бы не внушить эмоцию попроще?

— Чем вы занимаетесь? — с раздражением спросил Засурский.

— Ничем особенным, — рассеянно улыбнулась Яна, шепча про себя: «Если я прикажу ему захотеть пить или открыть окно, он сделает это?»

Ее ладонь, лежавшая на карте «Да. Нет.», потеплела.

— Выпить не хотите? — облизал сухие губы Засурский, и Яна поняла, что карта «сработала».

— Не откажусь, — сдержанно улыбнулась, радуясь, что новая карта не подвела ее.

Засурский встал, подошел к шкафу, выполненному в стиле «ретро» и, открыв бар, достал оттуда изящную, расширяющую книзу, с вытянутым горлышком бутылку и пару объемных коньячных рюмок.

И тут Яну пронизало ощущение deja vu. Конечно, этот затылок, эти каштановые с проседью волосы, мощная, в складках шея… Это же он занимался любовью с Галкиной! Мужчина из видения, посетившего Яну в квартире убитой. Может, он напрямую связан с этим убийством, поэтому и предлагает деньги? Яна побледнела, но собрала все силы, чтобы унять дрожь, пробегавшую по телу.

— Вы любите коньяк? — с лицемерно-дружеской улыбкой спросил Засурский. — Это отличный коньяк, «Отар», настоящая Франция.

— Простите за замечание, но вы не кажетесь шокированным или удивленным случившимся, — усмехнулась Яна.

— А почему я должен быть шокирован? — поставил на стол бутылку и рюмки Засурский. — Потому что Галкина была любовницей моего сына и работала в моем казино?

Он изобразил недоумение, смешанное с изрядной долей скепсиса и презрения.