На крючке

– Как он смог так замаскироваться? Я думал, игроков-нежить городская стража атакует при первом появлении.

– Несколько мощных амулетов и артефактов в игре позволяют замаскировать игрока. Один подобный предмет, сфера обмана, был недавно выкуплен по удивительно высокой цене.

У меня отпала челюсть от понимания происходящего.

– Я помню, игроки были в шоке.

– Применив сферу, Азраил смог замаскироваться, но, находясь под чарами, он не может использовать свои способности.

– И значит, никто не видит его имя в стримах, – сказал я. – Умно. А кто – нибудь снаружи имеет доступ к твоей записи?

– Нет. Вирус, загруженный в ядро, оборвал мою связь с общей инфраструктурой «Фростбайт Студиос». Сообщения не могут покидать игру, как и поступать в нее. Коммуникация на расстоянии внутри игры, такая как чат – окна и голосовые сообщения, тоже затронута. Азраил ограничил их использование – оставил только для себя и своих людей.

Я несколько раз яростно растрепал волосы, потом ущипнул себя за переносицу. Как же здесь было темно. Насколько я видел, на стене висело только несколько факелов на большом расстоянии друг от друга. Я проверил свой фонарь – да, разбит. Прочность на нуле. В разочаровании я его отбросил. Звон громко отозвался в коридорах, и меня вдруг охватил ужасный страх, что кто-нибудь услышит. Я испуганно прищурился – будто это помогло бы, – пока эхо не затихло. Какого ж хрена происходит?

– Ты снова замолчал.

Я тяжело вздохнул.

– Итак, повторим еще разок. Абсолютно никто из играющих в «Сто королевств» никак не может повлиять на то, что здесь творится? Ни один разраб из «Фростбайта» не может наспаунить админа и инстакиллом зафигачить этих придурков? Вообще ничего?

– Ничего в самой игре, – сказала она. – Мои создатели могли бы отключить энергию серверов, но это наверняка повлекло бы смерти трех миллионов ста семидесяти двух тысяч четырехсот двенадцати игроков онлайн.

– Ну, тогда будем надеяться, они этого не сделают.

– Я не считаю это вероятным итогом.

В этот раз я себя шлепнул, чтобы лишь убедиться, что это все не какой-то ужасный кошмар. То, что я остался на твердом холодном полу подземелий Имперской Башни, к сожалению, подтвердило, что я не сплю.

Я начал раскачиваться взад-вперед, безумно дергая себя за полы одежды и вдобавок кусая ногти.

– Но должен же быть способ остановить этих террористов или кто они там?

– При наличии времени контрмера против вируса будет найдена, но я не могу рассчитать, сколько это может занять.

– То есть мы можем все это просто переждать?

– Ты можешь это переждать, Зоран?

Я задумался о своем теле, лежащем в раскаленном от жары, как в бане, номера, и о том, что никто не знает, где я. Сомневался я, что владелец гостиницы позаботится проверить своих жильцов. Он вообще казался не очень-то заботливым человеком.

– Я могу подождать… какое-то время, – мой голос дрожал, а скоро его примеру последовало и все тело. – Это безумие. Мне надо убираться отсюда. Из Башни.

– Боюсь, шансы того, что тебе это удастся, стремятся к нулю. По крайней мере, при текущем уровне. Игроки, которых ты называешь «террористами», выделили значительные силы на охрану башни, контролирующей мост. Подъем по стенам так же опасен, а спуститься со стороны рва невозможно, не считая прыжка. Однако урон от падения с такой высоты определенно тебя убьет.

– В Башне явно полно тайных комнат и ловушек, – сказал я. – Наверняка же есть и другой способ незаметно входить и выходить?

– Нет, – из-за ее безэмоционального тона слышать это было еще тяжелее.

– Ну, а остался еще кто-нибудь живой? Кто-нибудь застрял тут со мной?

– Боюсь, нет, Зоран. Ты единственный игрок, переживший начальную атаку. Ты один. И на крючке.

– У меня же хотя бы есть ты? – сказал я, пытаясь не терять духа. – Я так понимаю, обычно ты не разговариваешь с игроками?

– Прямое вмешательство в игровой процесс обычно противоречит второму закону моего программирования. Однако действия Азраила и его команды повысили приоритет первого: убедиться, что все игроки получают иммерсивный и удовлетворительный опыт. В свете событий я сочла необходимым пойти против второго закона ради первого. Кроме того, моим создателям не может повредить то, что они не знают.

Это что, какой – то юмор ИИ? Я предположил, что она способна на любые эмоции – или, по крайней мере, способна их качественно имитировать, что видно по множеству НПС, которых ей приходится контролировать. При мысли о чистом объеме информации, который ей приходилось обрабатывать каждую миллисекунду, у меня чуть не заболела голова.

– Логично, – сказал я. – Я так понимаю, ты общаешься со мной через шлем?

– Да.

– Ты что, типа, читаешь мои мысли?

– Нет. Вся коммуникация между тобой и шлемом происходит благодаря переводу мозговых волн. Я не могу понять ничего, что не считывает железо. Проще говоря, если что – то в твоем сознании или подсознании не касается прямого контроля или взаимодействия в игровом мире, я не могу это понять. Это, как сказал бы ты, для меня тарабарщина.

– Ладно. Тогда буду говорить с тобой вслух.

– Это предпочтительней.

– У меня, кстати, еще где-то миллион вопросов.