На крючке (СИ)

— Почему ты хотела, чтобы он забрал тебя? — ворвался его вопрос в поток моих размышлений.

Я только на миг пустила воспоминания в мысли. Только на миг. Но этого хватило, чтобы словно наяву услышать отголоски прошлого и забыть, как дышать.

Поначалу требования уйти к себе в комнату, затем тихие стоны, едва слышные вскрики. Изо дня в день странные знакомые, которые сперва вели себя приветливо, но по мере моего взросления ухажёры женщины, что меня родила, начинали смотреть с нескрываемым интересом.

Моя мать была слишком красивой. Настолько красивой, что даже мои одноклассники, однажды увидевшие её, уже не могли забыть.

«Охренеть! Я и не знала, что твоя мать шлюха».

Я болезненно поморщилась и встала, чтобы убрать пустую чашку, но Саша перехватил руку, подтянул к себе и поймал мой взгляд.

— Расскажи, Цветочек. Я хочу познакомиться со всеми твоими тараканами.

Пожалуй, это был первый раз, когда упомянутые затаили дыхание вместе со мной. И только один, самый осторожный, робко напомнил, что в прошлый раз, когда выяснилась правда, нравившийся мне мальчишка из параллельного класса начал отпускать откровенно издевательские шуточки в мой адрес.

Где гарантии, что и сейчас это не отвернёт Сашу от меня?

— Я не хочу говорить об этом, — ответила, отведя взгляд от его серых, проницательных глаз. — Не хочу.

Волк погладил тыльную сторону моей ладони большим пальцем и выпустил её, позволив мне отстраниться. Вот только я сама не хотела.

И вообще я с тоской думала о том, как он уйдёт домой сегодня, но ещё хуже было, когда представляла, что он может остаться. Мне так хотелось понять его мотивы. Нет, он говорил, но…

— Зачем ты женился на мне, Саш? Можно ведь было по-другому всё. Совсем иначе. Мы оба знаем, что твоя настойчивость не оставила бы мне ни единого шанса.

Внезапный муж ласково улыбнулся мне, приобнял за талию и заставил сесть на свои колени, преодолев лишь лёгкое сопротивление с моей стороны. А после тихо, но уверенно шепнул на ухо:

— Я ведь уже сказал, Аля, что мне от тебя нужна только ты.

Осторожный поцелуй в шею заставил взметнуться сотню бабочек, откуда-то взявшихся в животе.

— Ребёнок — это замечательно. Но с любой другой женщиной я бы поступил совсем иначе. С полной ответственностью подошёл бы к вопросу отцовства…

— Но ты ведь…

— Отцовства, а не брака, Цветочек, — перебил он мою попытку что-то доказать.

Я не привыкла верить мужчинам, но ему почему-то хотелось верить. И я, кажется, верила. Без году неделю мужу верила.

Его ладони легли на мой живот и осторожно, очень бережно погладили. Эти лёгкие невинные прикосновения вызвали во мне уже знакомые ощущения, от которых участился пульс и ускорилось дыхание.

Я тихо вздохнула, но позволила ему продолжить и получила ещё один острожный поцелуй, от которого по спине побежали приятные мурашки, а низ живота стянуло сладким спазмом. Мой тихий стон сорвался с губ неосознанно, но, наверное, именно он послужил сигналом к началу действий Саши.

Он обхватил пальцами мой подбородок и заставил взглянуть в его глаза. Одна секунда, в которой он разглядел моё согласие, а после потянулся за поцелуем. Поцелуем, от которого крышу сорвало у обоих. Он был неспешным, но сладким и очень чувственным. И пока я утопала в нём всем своим существом, ощущала, как нежно поглаживают мои бёдра большие и сильные руки.

Не знаю, сколько мы так сидели, растворяясь друг в друге, но к моменту, когда подо мной начал пол гореть, я была готова на всё, лишь бы перебраться в постель.

— Идём в спальню, — прошептала, оторвавшись от его губ.

Проскуров очень тяжело дышал. Тёмный голодный взгляд говорил о не меньшем желании, а руки под моим платьем продолжали гладить ставшей очень чувствительную грудь.

— Я не уверен… — он красноречиво посмотрел на мой живот.

Я же припомнила из многочисленных статей о течении беременности, что женскому организму секс в принципе крайне важен. И, кажется, рекомендуют им заниматься до восьми месяцев.

— Саш, я не умею уговаривать. И не хочу. И не буду.

— Я понял, — хрипло выдал он, после чего осторожно ссадил с колен, поднялся и, подхватив на руки, унёс в комнату, умудряясь попутно целовать.

Он уложил меня на кровать и помог снять платье, колготки и бельё, целуя едва ли не каждый сантиметр доступной ему кожи. Мне было страшно только немного. И боялась я не мужа, а того, что после не будет дороги обратно. Но под ласковым напором все переживания размывались, оставляя лишь голые чувства, среди которых не было места сомнениям.

А минуту спустя, когда он и со своей одеждой расправился, я… взлетела. Куда-то высоко — точно, потому что второе в жизни вторжение мужчины в моё тело было сравнимо, наверное, с рождением новой звезды.

— Чёрт, — стонал сквозь зубы Проскуров. — Чёрт, чёрт, чёрт, Цветочек! Нельзя же быть такой тесной.

Я не слушала, полностью смешиваясь в ощущениях его внутри себя. Он двигался крайне осторожно, но мне этого было мало. Точно мало, хотя я и не особо понимала, как усилить удовольствие.

Усилить?

— Сильнее, — тихо попросила его, закусив губу, когда он сжал мою грудь.