На литературных перекрестках

Горький стал расспрашивать об актерах, о репертуаре, о влиянии русского театра на казахский. Я был знаком с казахскими актерами Амре Кашаубаевым и Серке Кожамкуловым и рассказал о них. Рассказал, как режиссер Серке, бывший следователь уголовного розыска, играл в пьесах одновременно две мужские роли и одну женскую.

Алексей Максимович проявил большой интерес к Амре Кашаубаеву, к его необычайной биографии. Неграмотный каркаралинский пастух, певец, он был вызван наркомом просвещения А. В. Луначарским из Семипалатинска в Москву и поехал в Париж для участия в этнографическом концерте на Всемирной выставке. Амре Кашаубаев выступал одиннадцать раз, он спел песни «Агаш-аяк», «Кара-торгай» и еще много других. Среди его слушателей были Ромен Роллан и Анри Барбюс. Они возили казахского певца по Парижу. Так пришла слава к Амре, но казахская степь признала его раньше. Когда известный собиратель музыкального фольклора А. Затаевич приехал в Семипалатинск записывать казахские песни, ему сразу указали на Амре, как на выдающегося певца. Амре спел музыковеду добрый десяток песен, которые вошли в сборник мелодии, изданный Затаевичем.

Имя А. Затаевича и его замечательная работа были Горькому известны. Он заговорил о могущественной силе искусства, организующего труд человека.

— Надо полагать, Затаевич записал далеко не все песни, созданные казахским народом, — сказал Горький. — Но и полторы тысячи песен — это большое богатство, свидетельствующее о музыкальности казахского народа. Пример Затаевича достоин всяческого подражания. Писатели, живущие в Казахстане, должны собирать по крупицам золото народного фольклора — стихи, сказки, пословицы — это большое и нужное дело. Надо внимательно прислушиваться, как в творчестве народных певцов отражается новая жизнь молодой республики. Деятельность акына в советском строительстве так же общественно важна, как и деятельность литератора. Очень хорошо, что вы привлекли Ису Байзакова к участию в живой газете на ярмарке. Очень хорошо, что он сейчас работает в театре. Но акын должен найти свое место и на строительстве Турксиба. Искусство и труд неотделимы.

Горький в задумчивости помолчал, разглаживая усы.

— Вот вы мне рассказали необычайную биографию гражданина Казахской Советской Республики, вчерашнего батрака, который стал знаменитым артистом. Об Амре Кашаубаеве в Москве узнали от Затаевича. Но Затаевич проехал далеко не по всему Казахстану. Возможно, и даже вероятно, такие певцы, как Амре, существуют и в других губерниях. Надо создать обстановку для развития и роста народных талантов. Здесь, видимо, многое зависит от правильно понятой дружбы двух народов — русского и казахского. Казахский театр находится в пеленках, а русский пользуется мировой славой. Но если в Казахстане существуют Амре Кашаубаевы и Исы Байзаковы, то можно уверенно сказать, что казахское искусство быстро встанет на собственные ноги, во всяком случае, скорее, нежели мы думаем. Но вернемся к пастуху-певцу. Самый факт рождения его артистической славы настолько интересен, что писателю следует задуматься над ним. Какая благодарная тема не только для рассказа, но и для большой повести. Расскажите об Амре Кашаубаеве, как он жил в годы царизма и как изменилась его жизнь в годы революции, когда советская власть пришла в степь, открыла в аулах школы, провела через пустыню железную дорогу, а в городе построила первый казахский театр. Очень советую вам подумать над этой темой, и, если что напишете, обязательно покажете мне. Все, что имеет отношение к Казахстану и к казахскому искусству, меня очень интересует.

По окончании беседы, как мне показалось, у Горького неожиданно родилась мысль издать «Сборник сибирских писателей». Возможно, у него было уже готовое решение. Он сказал:

— К этому роману нужно добавить несколько рассказов и стихи. Получится интересная книга.

Алексей Максимович тут же попросил наметить будущих участников сборника. Насколько мне не изменяет память, шел разговор о включении произведений писателей-сибиряков: Алексея Югова, Ивана Абабкова, Юрия Бессонова, Максимилиана Кравкова и поэтов Леонида Мартынова, Павла Васильева, Ивана Ерошина, Михаила Скуратова, Евгения Забелина.

Горький пообещал написать предисловие к сборнику. Литературные разговоры были закончены. Пора было уходить.

— Ну, а как вообще живется? — прищурился Горький. — Трудновато?

— Ничего.

— Денег, видимо, нет? — безошибочно определил он.

Мы сознались: действительно, нет.

— Ну, что же, — Горький повернулся в сторону Крючкова: — Петр Петрович, скажите Халатову от моего имени, чтобы он завтра устроил деньги Анову и Маркову. У них материал для «Сибирского сборника» мною принят. Они имеют полное право на аванс. А вы, товарищи, позаботьтесь сами, подберите рукописи сибирских писателей для сборника и передайте их Басову. Обязательно поинтересуйтесь, нет ли чего у Зазубрина.

У Горького мы пробыли примерно около четырех часов. Когда стали прощаться, Алексей Максимович вдруг сказал: