На лобном месте. Литература нравственного сопротивления. 1946-1986

Станислав Лем сообщил, что будущее занимает его лишь как ученого. «Как писателя меня волнует только настоящее, современность».

Братья Стругацкие были не менее откровенны: «Нас привлекает в фантастике прежде всего то, что в литературе она является идеальным и единственным пока орудием, позволяющим подобраться к одной из важнейших проблем сегодняшнего дня».

Если б они остались лишь теоретиками! Но они — не остались ими! Начиная с 1966 года, с участия в сборнике писателей-фантастов «Эллинский секрет», братья Стругацкие переходят от утопической научной фантастики к фантастике социальной и философской. Их аллегории и символика расшифровываются без труда. Над попранным человеком торжествует зло.

Поняла ли Россия Стругацких? Полюбила ли их? В 1966 году редакция журнала «Фантастика» провела анкету. Самыми популярными фантастами оказались польский писатель Лем, братья Борис и Аркадий Стругацкие и американский писатель Рэй Бредбери. Официально восславленный и отнюдь не бесталанный И. Ефремов был отставлен, вместе со своими описаниями коммунистического завтра, на одиннадцатое место.

Братья Стругацкие приняли эстафету безбоязненно: вся реалистическая тюремная литература прокляла «тройки» ОСО (особого совещания), засудившие миллионы, в том числе Евгению Гинзбург, Варлама Шаламова и многих других авторов, рассмотренных мною или, по разным причинам, опущенных; кто из писателей не помнит этих механических судей с глазами мороженых судаков? И вдруг… в жанре фантастики снова «тройка». «Сказка о тройке» братьев Стругацких. Рукопись обошла многие журналы, и, наконец, была напечатана в провинциальной «Ангаре», после чего немедля изъята из обращения, а редакция «Ангары» разогнана «за политическую слепоту».

Повесть «Улитка на склоне», одно из философских произведений Стругацких, тоже была оттеснена в Сибирь. Она нашла убежище в журнале «Байкал», после чего была в свою очередь изъята из обращения, а редколлегия наказана и распущена.

Следующая книга — «Гадкие лебеди» — уже вообще была отброшена от всех печатных станков. Естественно, она оказалась в самиздате, а позднее вышла на Западе.

Опубликованную ранее повесть «Трудно быть богом» перевели на английский язык — к братьям Стругацким пришла мировая слава. И — государственная опала. К сожалению, эти обстоятельства были в России неразлучны, как сиамские близнецы.

Вот каких строк испугалось всесильное атомное государство:

«В приемной послышались шаги… и в комнате появилась Тройка в полном составе — все четверо. Председательствующий Лавр Федотович Вунюков, члены Хлебовводов и Фарфуркис и научный консультант Выбегалло.

Машина завертелась. Объявлено первое «дело»: старикашка Эдельвейс Петрович — изобретатель. С изобретателем расправились быстро. «Смерть ему!» — взревел Лавр Федотович.

В дальнейшем перед тройкой предстал Константин с другой планеты, затем птеродактиль Кузьма, ящер Лизка, который так и не вышел из озера, далее комиссия выехала в пункт Коровье вязло. На комиссию напали комары, и комендант был обвинен в подготовке террористического акта!»

Фантастика, как видите, чистая фантастика!

Еще более фантастичен Константин, представитель другой планеты. Он хочет мира, Константин, а заодно просит помочь ему уехать обратно. Словом, детанта он хочет, наивный Константин.

А что на это особая «тройка»? «Психологический разрыв не позволяет нам составить правильное представление о целях вашего прибытия сюда, мы не понимаем, зачем вам нужна дружба и сотрудничество с нами». Поэтому решение принимается воистину государственное: «Всякий корабль, появившийся в сфере достижения наших средств, будет уничтожаться без предупреждения».

Дела и далее вершатся в духе: «Смерть ему!»; положительные герои пытаются вмешаться в процесс мышления тройки при помощи специального прибора — реморализатора. Фантастика это, в конце концов, или не фантастика?!

«Не берет!» — горько произнес у меня над ухом Эдик… — Плохи дела, Саша… Нет у них морали, у этих канализаторов».

Окончательную характеристику современной «тройке» руководителей дает… белая грязная коза, которую приводит лесник Феофил.

«Это вот Хлебовводов, — сказала коза, — … профессии, как таковой, не имеет… За границей был… в сорока двух странах. Везде хвастался и хапал. Отличительная черта характера — высокая социальная живучесть и приспособляемость, основанные на принципиальной глупости и на неизменном стремлении быть ортодоксальнее ортодоксов…

— Расскажите что-нибудь, — попросил Хлебовводова Феофил.

— Ошибки были, — быстро сказал Хлебовводов. — Люди не ангелы. И на старуху бывает проруха. Конь о четырех ногах и то спотыкается. Кто не работает, тот не ест…

— Понял, понял, — сказал Феофил. — Будете еще ошибаться?

— Ни-ког-да! — твердо сказал Хлебовводов».

Думаю, столь научно-завершенных и лаконичных портретов «номенклатуры» в реалистических романах было немного. Коза «прыгнула» выше реалистов.

Со вторым членом «тройки» у нее и у лесника Феофила вообще разговор короток:

«— Как вы насчет лжесвидетельствования? — спросил Феофил.