На маленькой планете

— Бурана не видал? — усмехнулся Николай. — Пусть попляшет, а мы давай подкрепимся. Закусим, друг, перекусим, — потянул он, как песню, слова и вдруг оборвал на полуслове, вслушиваясь… На его лице появился испуг. Он толкнул дверь, и в этот момент мимо пронеслась машина.

— Толька! — крикнул Николай. — Дарин! Стой!

Панкрат растерялся, хотел что-то сказать и застыл с открытым ртом. В глазах Николая от волнения рябило, когда он вышел из машины и стал карабкаться по камням обвала и искать след. У него заныло в груди. Был Дарин — и нет его. Где он? Николай набрал в грудь воздуха и крикнул, но не услышал своего голоса. В уши, под полушубок, в валенки набился снег. Лицо стало обрастать льдистой коркой. Николай походил по камням и вернулся в машину. Он не знал, что делать: изменился привычный ход событий. С ним такого еще не случалось.

— Что, Коля — спросил тихо Панкрат. — Что случилось? Где самосвал?

— Ничего не понимаю, — ответил Николай. — Ты время от времени сигналь, а я пойду еще. Посигналь, прибавь обороты, чтоб шуму поболе. Нажми на акселератор, погазуй и отпусти. Понял меня? Посигналь, погазуй и отпусти…

— Так, Коля? — спросил Панкрат и поспешно посигналил. — Так, Коля? Смотри, Коля, далеко идти не надо. Мыслимо ли, дует как!

Николай, прихватив карманный фонарь, вылез из кабины. Направился к обвалу, занесенному снегом так, что обвалившаяся скала скорее походила на огромный сугроб снега. Походил по глыбам, проваливаясь в щели, смотря по сторонам, но ничего не обнаружил.

«Хорошо, — шептал он себе. — Сюда ведь на МАЗе не взберешься? Это ясно всякому. А вот погляжу я. Мне понятно, но погляжу я».

Вернулся Николай к машине через час. Неизвестность все больше и больше пугала его. Согрелся и молча отправился снова искать. Прошел мимо наваленных глыб обвала, вдоль речки, и тут ему показалось, что услышал голос. Прислушался, спустился вниз под откос к речке. Сквозь вой ветра донеслись странные звуки — будто кто-то всхлипывал. Николай прислушался. Плач слышался то сзади, то спереди. Николай даже вспотел от напряжения. Где плачут? На время плач совсем прекратился и вдруг раздался прямо под ним.

Николай нагнулся. Маленький кустик дикой вишни жалобно всхлипывал под ветром. На сломанной веточке кустика дрожала, трепеща, сморщенная ягодка. Николай сорвал ягодку и положил в рот.

«Ну буран! — подумал Николай, — Такой раз в сто лет бывает, и то по заказу».

Ветер приутих, Николай направился вдоль речки. У больших валунов, скатившихся во время обвала, остановился. Вновь наплыли облака. Пришлось присесть. Он сидел и думал: что делать? Саев знал, что пурга будет дуть долго: так было всегда. Где-то недалеко есть дорога в обход, плохая горная дорога, которой пользуются во время ремонта тракта, и на той дороге не бывает обвалов и заносов, она проходит по перевалу на большой высоте. Там дует обычно бешеный ветер, но сдуть машину в семь тонн с дороги — ветру не по зубам.

«Одно из двух — вернуться или ехать в обход, — ждать нельзя», — думал Николай.

Приняв решение, он ободрился. Его всегда пугала неизвестность; но решившись, почувствовав в себе уверенность, шофер вернулся к тому снисходительному презрению к ветру, которое не покидало его раньше.

Где же Дарин? Все случилось так неожиданно и так быстро, что Николай, не найдя никаких следов машины, стал сомневаться в происшедшем: возможно, Дарин и не проезжал, а ему показалось? Через минуту он почти убедился, что Дарин не проезжал мимо, а ему всего-навсего померещилось — мимо прогудел, видать, камень, сорвавшийся со скалы.

«Пока я буду здесь ходить, — подумал Саев, — Дарин как раз проедет, и тогда случится беда». Он заторопился назад. В это время набежали облака, и Николай опять присел переждать. Валуны, возле которых присел, глухо скрежетнув, охнули и грузно осели. Николай отскочил от них и, сгибаясь так, чтобы ветер не задувал в лицо, направился к машине, все еще оглядываясь, осматриваясь, прислушиваясь. Он перешел по камням через речку, постоял в нерешительности, соображая, что же делать дальше, и направился к машине. И впереди — в свете фар — мелькнула тень человека. Это был Дарин. Он сделал шаг навстречу Саеву и вдруг опустился прямо на снег.

— Ты? Как? — спросил Николай. Если Дарин здесь, следовательно, он проехал все-таки мимо на своем МАЗе. — Как так? Я сигналил, а ты не остановился? Я тебя ищу черт знает сколько! Хотел ехать назад.

— Я… я не знал. Я не заметил тебя, хотел уйти от пурги, поэтому торопился, — ответил Дарин, встал и снова сел. Николай помог ему встать.

В машине Николай оглядел Дарина. У парня разбит нос, порезаны стеклом губы и щеки, брови тоже были иссечены стеклом. Недосчитывались передние зубы; фиолетовые, вздувшиеся, толстые, как у негра, губы дрожали, и он никак не мог заговорить:

— М…м, как полу-чилось, м…м? Иди-ди-от-отст-ст-во!

Николай потер лицо ему снегом. Большие темно-синие глаза блестели от слез. Только они, казалось, не были в синяках. Увидев эти глаза, можно было смело сказать: Дарин очень молод, красив, таким, как говорят, везет в жизни…