- Можно, можно это будут мои хозяйки? Можно, можно? Пожалуйста!
Хвост Мелкой обезумевши вилял, словно хотел оторваться и взлететь от радости.
Возможно, имя "Керри" ей и вправду подходит.
Глава восьмая
Сидящие за тем же столом женщина и девушка отвернулись, а вот остальные посетители таверны стали пялиться с еще большим интересом.
- Хозяин, хозяин, я тоже, тоже хочу! Хозяин, дай и мне! Хозяин, дай и мне, пожалуйста! - прыгала возле его ноги Мелкая, махая хвостом, что веником, от чего пол под ее задними лапами стал значительно чище, что вызвало грязные ругательства из уст трактирщика.
Мужчина посмотрел вниз, на большие и печальные карие глаза собачонки, которая жалостливо его умоляла поделиться и с чувством сказал:
Он оторвал кусок от вареной курицы и уже хотел кинуть его Мелкой, как Ивильмира вскочила со стула, схватила собачонку и зло воскликнула:
В трактире многие с опаской, а кто с жалостью, посмотрели на свои миски, а Лида, как обычно, подперла щеку рукой и хмуро пробормотала под нос:
- Хозяйка, Хозяйка! Я люблю тебя, хозяйка! - протявкала счастливая, из-за того, что ее обнимают, Керри, а про радость хвоста не стоит даже упоминать, чтоб часов ее не приуменьшить.
Правда, тявканье каждый расценил по-своему.
На нее удивлено посмотрел Дэрек, Лида, я, трактирщик, посетители и даже мелка морду вверх задрала.
Слово за слово и они уже орут друг на друга, из-за чего к нашему столу подошел, натянуто улыбаясь, трактирщик и попытался вежливо их прогнать, но не тут-то было. Хотя мы все же ушли, но только после того, как Ивильмира выторговала за наш уход некоторые продукты, две бутылки вина и десять золотых. Золото ей заплатила за молчания, так как она обещала громко и с чувством рассказывать о том, какими пытками подвергаются бедные животные, для того чтоб их вы - то есть посетители - сожрали.
Выйдя из трактира, ругающиеся двуногие резко перестали ругаться и даже радостно улыбнулись друг другу, а потом пожали руки и поскорей направились подольше от трактира.
Я с Лидой устало переглянулась, явно не находя эту забаву великолепной, и тем более гениальной. Одной только Мелкой было все равно, она счастливо млела, так как женщина из объятий ее так и не выпустила.