На Мировой войне, в Добровольческой армии и эмиграции. Воспоминания. 1914–1921

За время нашего переезда я узнал из его рассказов, что губернатор Полтавской губернии болен саркомой и в безнадежном положении, что всем делом в губернии заправляет молодой вице-губернатор Нога (бывший на войне офицером броневого дивизиона и раненный в ногу), весьма энергичный монархист (находящийся в непримиримой вражде с председателем губернской земской управы N, социал-демократом), недавно женившийся на хорошенькой дочери помещика Полтавской губернии, и ведет, благодаря ее богатому отцу, <энергичный> образ жизни; предводитель губернского дворянства Герценвиц – одинокий бесцельный человек, ничем себя не проявляющий. Губернским комендантом состоит N: при нем пешая рота, пулеметная команда (из чехов, застрявших в Полтаве) и конная сотня. Штаб корпуса[435] формируется из штаба бывшей 52-й пехотной дивизии, при отходе с фронта дошедшей до Полтавы и здесь разложившейся. Начальник этой дивизии (?) на казенном автомобиле уехал в Харьков, а все чины штаба остались в Полтаве и теперь надеются, что будут мною оставлены в штабе VI украинского корпуса. В Полтаве расположился штаб немецкого корпуса, полк немецкой пехоты с гаубичной батареей и имеется свой немецкий комендант со своим штабом, находящимся в одном доме (Земельного банка) со штабом нашего губернского коменданта. Немцы под свои штабы и казармы заняли лучшие в городе помещения: в кадетском корпусе, женской гимназии, в женском епархиальном училище, а один батальон пехоты с гаубичной батареей занял часть «красных» городских казарм и выставил свои караулы к большей части наших базисных военных складов, у которых стоят и наши часовые, от команды нашего интенданта, сформированной из офицеров, которые, добавил Евтухов, довольны своим положением, так как кроме удовлетворительной денежной платы получают от интенданта еще продукты в натуре. Очень острым является в городе квартирный вопрос, так как во время войны в Полтаву переселены жители из Польши и все белостокские жидовские вязальные мастерские, занявшие в городе, кроме квартир, еще и все подвальные помещения.

На вокзале Полтавы меня встретил губернский комендант со своим начальником штаба и конным взводом, в виде почетного караула, и на плохоньком разбитом автомобиле доставил в «Европейскую гостиницу»[436]

, где был для меня приготовлен номер. При его помощи я составил список лиц, которым надлежало сделать визиты, и мы раскланялись.

В этом списке, начинающемся с командира немецкого корпуса, архиерея Феофана, губернатора Ноги, предводителя губернского дворянства Герценвица, председателя губернской земской управы N, городского головы адвоката Веселовского и кончающемся губернским воинским начальником, мы старались никого не обойти и не обидеть – к чему у нас в губернских городах очень щепетильны!

Архиерея не застал – оставил карточку; командир немецкого корпуса, которого разбудил его адъютант (отдыхал после своего завтрака в отличной барской квартире известного сенатора Старицкого), вышел ко мне недовольным, друг друга мы не понимали, и я быстро от него ушел, оставив свою карточку… Не буду перечислять остальных своих визитов; кроме обязательных служебных, у меня было пропасть прежних знакомств – нужно было всех объездить и приветствовать.

* * *

Предстояла трудная работа по формированию двух дивизий (11-й и 12-й) с их артиллерией – 11-й в Полтаве, 12-й побригадно в Лубнах и Кременчуге[437]. Начальники дивизий были назначены распоряжением 1-го отделения Главного штаба (в котором заседал Удовиченко) – полковник Омельянович-Павленко[438]

и генерал-майор Александрович, начальником артиллерии корпуса – временно полковник [Евгений] Пащенко[439] и т. д., всех перечислять не буду…

Во всех этих городах уже имелись остатки разложившихся полков, главным образом, штаба всех полков, с их командирами полков и другими штабными служащи ми, тщательно хранившими при себе денежные ящики <нрзб>, полковые регалии и даже драгоценности, вроде золотых и серебряных Георгиевских солдатских крестов и полкового сервиза (серебра) офицерских столовых, были повозки обоза, походные кухни и по несколько обозных лошадей с нестроевыми нижними чинами.

Офицерство полков разъехалось и разбрелось во все стороны, но, будучи оповещенным своими товарищами и начальниками о предстоящем формировании, тотчас же начало заявлять о желании своем поступления в полки. Гораздо труднее обстояло дело с привлечением на службу сверхсрочно служащих нижних чинов, чем мы были особенно заинтересованы. Ни объявления в газетах, ни извещения по всем уездам через повитовых старост, ни посылка офицеров по деревням с агитацией и с призывом их в украинскую армию не дали никаких результатов; нужно думать, потому, что определенный им оклад содержания в 200 рублей в месяц на всем готовом по тем временам был мал и никого не соблазнял.