На нас смотрят Звезды

– Ну что ты Ангел, – уверял он, – я просто боялся вспугнуть тебя и боялся что ты уйдешь от меня, или улетишь от меня далеко, далеко на своих крыльях, что я потом снова полжизни потрачу что бы найти тебя. Мне просто и так хорошо с тобой. Лишь от того хорошо, что ты рядом со мной, такая чистая и красивая. Что ты такая нежная, сейчас спишь в моей постели. Мне хорошо от того, что Ты трогала мое полотенце, пользовалась моим умывальником, касалась своими нежными руками и других вещей в моей каюте, которые я потом буду бережно хранить как память о тебе. Я влюбился в тебя еще тогда, как только заглянул в твои глаза там, на набережной. Но я просто боялся дать волю своим чувствам желаниям. Ведь не я, а ты есть Ангел и если только ты будешь снисходительна ко мне, и лишь если только будет твое дозволение мне поцеловать твою руку, я уже не говорю про остальные мои тайные желания, о которых я могу только помечтать.

– Приляг со мной мой, капитан, – тихо сказала Ангел, – можно я тебя так буду называть?

– Я не тот плохой солдат, который не хочет стать генералом, – сказал Иван, – возможно я когда ни будь им точно стану.

– Только разденься.

Сняв футболку и джинсы Иван остался стоять в одних полосатых семейных трусах советского производства Херсонской трикотажной фабрики Большевичка, когда-то разграбленной партийной элитой. Выброшенные на улицу работницы этой умирающей фабрики также пополнили армию уборщиц, нянечек престарелым людям Европы, а кто из них был помоложе гордо стали проститутками там за бугром.

Иван нелепо стоял ожидая дозволения Ангела и когда простынь приподнялась, и открыла ее прекрасное тело, он нырнул под нее и прижавшись другу к другу, их молодые тела замерли, ощущая как каждая клетка их кожного покрова наслаждались встречей друг с другом.

Их тела слились воедино. Это великая Природа соединила их, и Иван познал глубину души этих бездонных глаз, красоту и нежность ее тела.

Когда все закончилось, ее поруганное тело неподвижно лежало на судовом матрасе каютной койки как затопленная шхуна, которой уже больше никогда не суждено было подняться на поверхность.

Но Марина не была так несчастна, как это представлялось Ивану, созерцавшему картину Репина шхуна на дне. Ведь это она его использовала, а не он ее. Счастливая, она задумчиво смотрела сквозь потолок его каюты в звездное небо, откуда великая бесконечность шептала ей великую тайну о том, что внутри нее зачала новая жизнь.

А в это позднее время в Киеве, под покровом ночи тайное собрание масонов на Банковой обсуждало планы дальнейшего разграбления этой бедной страны, до мелочей разрабатывались планы по уничтожению многострадального народа.

– Что ты хочешь мой капитан? – тихо шепнула она.

– А что хочет мой Ангел? – ответил вопросом на вопрос Иван.

– Ангел хочет узнать те потаенные желания о которых говорил мой капитан, – она своими руками противодействовала его нетерпеливым движениям.

Иван чувствовал, как стыдливо занялись пламенем его щеки, румянец от которого, наверное достиг его шеи.

– Честно Ангел, мне боязно и стыдно даже произнести эти слова, – с улыбкой на своем лице шептал он ей на ухо.

– Ну же, смелее капитан, – подзадоривала она, – ты же обещал выполнять мои желания.

– Правда, раз обещал то я их и выполню, только мне все же не ловко сказать о том, что я хочу, – тут он смущенно сделал паузу и прошептал, – если Ангел позволит мне руками и губами исследовать ее прекрасное тело.

– Прям везде, везде? – переспросила она.

– Да Ангел мой, именно и без исключений, это и есть мое тайное желание.

– Господи теперь я сама в огромном смятении и смущении.

– Почему так?

– Ведь мой последний душ был сегодня только утром, а после жаркого летнего дня проведенного мною в пыльном городе, боюсь некоторые интимные места даже у Ангелов могут дурно пахнуть.

– Не смейся мой дорогой Ангел, но именно этого я и хочу.

И они повторили все снова и снова.

А за тысячу километров на Банковой, возрастающие аппетиты масонов все меньше и меньше оставляли жизненного пространства коренному народу. Их постановы кабмину

бюрократическими препонами должны будут противостоять свободному развитию местного населения. Только свои Хереги должны развиваться а не это русскохохлятское быдло. Быдло должно бегать по инстанциям и платить деньги судьям, прокурорам, нотариусам, мэрам и прочим херам, чтобы узаконить свои 6 соток земли, акты которых впоследствии признают нотариусы недействительными и, недоживши до светлого дня, они в наследство оставят ноль своим детям и внукам.

Быдло оно и есть быдло, материал для нашего развития – так рассуждали они, разрабатывая хитрые схемы механизмов грабежей и откатов. И лишь только один среди них иногда обращал свое внимание на подволок, за которым звезды с великим вселенским негодованием смотрели вниз. Звезды знали, что ненасытные аппетиты ошибаются в своей уверенности с помощью денег и вооруженного беркута задавить народ…