На острие меча

Думая об этом, Пеев дошел до кофейни бай Спиро. Сел за столик, заказал стакан бозы и газету. Бай Спиро принес «Мир», уныло сверстанную, со слепой печатью на ноздреватой, скверного качества бумаге... Здесь, в кофейне, пароль Испанца свел Пеева и Эмила. Более трех лет назад... Неужели так давно? Тридцать шесть месяцев. Что ж, группа неплохо поработала... А где же филер? Ах, вот он, за окном. Не заходит. Надо обязательно повидаться с Поповым и предостеречь.

15 апреля 1943 года.

Первый по-настоящему теплый день весны.

Эмил вечером, готовясь к радиосеансу, не закрыл окна: не хотелось, чтобы исчезло струившееся с улицы тепло. Отблеск заката лежал на ветвях деревьев и тротуаре. Эмил разглядывал его, словно чудо, а пальцы сами по себе привычно придавливали головку радиоключа. Колонки цифр шифровки, превращаясь в точки, тире Морзе, устремлялись в эфир, недоступные уху плыли над Софией — на север, в Центр.

Тоненький — голоском сверчка — писк в наушниках.

Точка, точка, тире...

И вдруг — пауза.

Эмил щелкнул тумблером, механически проверил штеккеры на входе. Все было в порядке, но передатчик не работал. Стрелка на индикаторе напряжения

упала к риске «ноль». Что за черт? Перегорели пробки или авария на электростанции?

Эмил снял наушники, выглянул в окно. В окнах соседей не было света. Значит, весь дом без энергии. Вот уж некстати: время радиосеанса строго лимитировано, операторы Центра, не дождавшись продолжения, могут уйти из эфира, и тогда придется ждать до завтра.

Света не было три минуты.

Через сто восемьдесят секунд передатчик ожил.

Пальцы — на ключ, и вот вновь поплыли в эфир: точки, тире. «По сведениям, полученным в компетентных кругах, немцы собираются...»

На ветвях дерева и тротуаре, угасая, уже не золотом, багрянцем отсвечивал закат. Словно кровью облили...

— Ну как кебабче, Белина? Хватит работать, ужинать пора!

Хороший день. Жаль, что кончается.

Ничего, завтра будет не хуже.

Завтра...

8

Пеленгаторы прощупывали эфир.

Команды пеленгомашин, в полном составе переведенные из Германии по распоряжению руководства отдела «Восток» функабвера, были укомплектованы специалистами, имевшими многолетний опыт выявления нелегальных передатчиков. Часть из них еще недавно входила в состав 621-й радиороты, сумевшей обнаружить в Брюсселе и Париже радиогруппы советских разведчиков, охота за которыми шла свыше трех лет. «Брюссельцы» и «парижане» использовали ухищренные методы передач, и начальнику функабвера, генералу Фельгибелю, не раз приходилось получать взыскания от Кейтеля за проявляемую им якобы медлительность при поисках раций.

Операцией по выявлению русских радиогрупп занимались и Гиммлер, и Канарис; ей придавали огромное значение в рейхсканцелярии, а результатов все не было. Начальник РСХА1 обергруппенфюрер Кальтенбруннер и адмирал Фридрих Вильгельм Ка-нарис, на время забыв о распрях между военной разведкой и службой безопасности, были вынуждены создать совместный штаб по борьбе с «парижанами» и «брюссельцами», за каждой акцией которых наблюдали не только они, но и Борман, и Гитлер. Наконец операторам 621-й радиороты повезло, и генерал Фельгибель смог, с облегчением вздохнув, выполнить настоятельную просьбу Делиуса о переводе части специалистов в Болгарию. Пеленгоавтобусы, совершив путешествие через половину Европы, прибыли в Софию и поступили под начало полицейатташе при германском посольстве капитана Гофмана.

Четыре автобуса Гофман, с санкции Доктора, выделил РО, четыре — службе ДС. Глава службы Павел Павлов переподчинил их Николе Гешеву, подстраховываясь на случай неуспеха.

И не зря!

Шесть с лишним месяцев пеленгаторы, квадрат за квадратом обшаривая Софию, не могли засечь точных координат нелегальных передатчиков Центра. Стопка перехваченных радиограмм все росла, а Доктор и Гофман были все еще далеки от цели. Кончилось тем, что две из трех нелегальных раций перебазировались в провинцию, на время ускользнули от функабвера, а последняя, засевшая где-то в квартале церкви святого Георгия, куковала и куковала, доводя операторов до тихого отчаяния. Радист работал с поразительной быстротой, сеанс кончался раньше, чем пеленгаторы успевали засечь его по параметрам, необходимым для фиксации на «сетке», и оставалось одно — докладывать Гофману, как и прежде, что районом поисков остается целая зона с десятками домов, сотнями квартир и тысячами жителей.

Число перехваченных шифрограмм перевалило за семьдесят. Доктор после очередного нагоняя из Берлина устраивал разносы Гофману, тот раздавал выговоры командирам пеленгоавтобусов, а Кострв и Ге-шев, по своим каналам, жаловались послу Бекерле,

обвиняя функабвер в отсутствии рвения. Как и в случае с «парижанами» и «брюссельцами», дело дошло до рейхсканцелярии, до Бормана; и обстановка накалилась. Делиусу пригрозили Восточным фронтом.

Шесть с лишним месяцев!..

Рация, засевшая где-то возле церкви святого Георгия, мало-помалу превратилась в кошмар, равно опасный для Доктора, Гофмана, Костова, Павлова, Гешева, Стоянова и Кузарова. Семь специальных служб занимались ею — и безрезультатно.