На острие (СИ)

— Скоро придет горничная, она принесет одежду и ужин. Отдохните как следует, госпожа. Завтра с утра на Совете вы должны быть прекрасны!

— Подожди! — остановила я Отани. — Если ты мне понадобишься…

— Скажите охране. Я приду, — не колебался тот не секунды. — И… не советую бежать через окно. Здесь нет спасительных карнизов.

Зря он это сказал. Напомнил о прошлом…

Но я изменилась. Стала другой.

Больше не побегу. Встречу судьбу лицом к лицу, и пусть попробует подложить мне свинью!

Взгляд упал на шкатулку. Что же там такое, если дед… то есть Глава, считал важным отдать это даже умирая? Подошла к столику, и зеркало отразило мое движение.

Какой ужас! Бледная, с потекшей косметикой, в мятой одежде… да еще свадебной! И я в таком виде разгуливала по Городу? Хорошо, что большую часть времени провела в машине. Но почему-то стало неприятно, что Отани видел.

Шкатулка подождет! Сначала — душ!

Белила смешивались с водой, делая ее похожей на молоко. Я снова и снова наносила на лицо средство для снятия макияжа, но косметика въелась в кожу, хоть мочалкой три!

— Попробуйте, — я не сразу поняла, что это не вода шумит так причудливо.

Рядом стояла девушка чуть старше меня самой. Одной рукой она обнимала ворох полотенец, а второй протягивала какое-то средство.

— Простите, — она сильно смущалась, я не должна была, но… — вот, — положив полотенца на тумбочку, она выскочила из ванной.

А я взяла отставленный ей бутылек.

Жидкость пахла маслом. И немного фиалкой. Невесомо пенилась в ладонях и мягко прикасалась к коже. А еще — полностью смыла эти проклятые белила.

Приведя себя в порядок, я закуталась в халат и вышла из ванной. Надежды, что горничная еще в комнате, не сбылись. Девушка расправила кровать и подала ужин, после чего испарилась.

А еще на вешалке ждал строгий бежевый костюм, а рядом, на стуле, стояли туфли, сумочка и лежала шляпка с невесомой вуалеткой. Какая прелесть!

Шкатулка была там, где ее оставил Отани. Но голод оказался сильнее. К тому же я решила, что все, что так важно для Главы и Клана подождет. Сначала — мои собственные потребности.

Но любопытство никуда не делось. Как ни хотелось мне насладиться изысканной едой, проглотила ее, не почувствовав вкуса. А потом открыла шкатулку.

77

Стопка тетрадей. Бумажных — невероятная редкость. Снизу — в дорогой обложке, с золотыми тиснением. Мерцающими ручейками линии растекались по кожаному переплету и складывались в хорошо знакомый рисунок — герб Первого Клана.

Эти тетради выглядели самыми старыми, слишком уж были потрепанными.

Сверху лежали попроще.

Картонные обложки украшали посыпанные блеском рисунки: бабочки, котята, щенки. Не самое дешевое удовольствие, но одна-две таких тетрадки можно было найти в каждом доме, их покупали для особенных записей, для которых коммуникатор казался слишком простым. Даже у нас они были… Стоп!

Вот эта, с синей бабочкой — точно мамина! Давным-давно я пролила на обложку сок, вывести пятно не получилось, и теперь оно проступало сквозь цветной картон грязно-розовой кляксой.

Когда я ее открывала, руки дрожали.

Мелкие, ровные буквы. Идеальный почерк. Мама даже меня заставляла учиться: добыла где-то стальное перо, чернила и я часами переписывала алфавит на специальном куске пластика. В день требовалось повторить упражнение десять раз. Кажется, маме приходилось куда тяжелее.

Слезы застилали глаза, мешая читать. Обычный дневник, такие многие ведут. Но… почему он здесь? Ах да, Отани. Наверное, обыскал квартиру. Нашел, принес добычу Главе… А тот отдал мне.

Зачем? Явно не просто так?

Ночь не принесла желанного отдыха. Она погрузила в воспоминания. Пожелтевшие страницы уносили в прошлое, когда мама была совсем юной девушкой…

Я знала, что ее вынудили бежать, это было единственной альтернативой смерти.

Тетради рассказали совсем другую историю.

Я листала страницу за страницей, вглядываясь в выцветающие строчки. Смеялась, когда мама писала о чем-то веселом, плакала, когда она перечисляла свои обиды. И замирала, когда она рассказала о знакомстве с папой.

Страх оказался слишком силен. Я огляделась: на кровати разложены тетради, подушки даже не смяты, а в окно врывается рассвет.

Не успела! Надо было читать именно с этого места!

И, в страхе опоздать, я снова нырнула в мамино прошлое.

Во Втором Клане все рассказывали совсем по-другому.

Мама выбирала слова, но в них все чаще проскальзывала тревога: в Клане что-то происходило. Пока незаметно, исподволь, но перемены казались неотвратимыми и… страшными.

Написать о них она решилась, лишь, когда покинула дом. Она действительно бежала. И действительно от ненавистного замужества. Вот только жениха ее нашел не отец. Тот, наоборот, был против объединения со Вторым Кланом. Но его силы оказалось недостаточно, чтобы спасти дочь: враг вовсю запустил щупальца в казавшуюся непоколебимой организацию.

Понимая, что наследница — единственная надежда Первого Клана возродиться, он вычеркнул ее из семейного реестра и помог бежать. А перед этим благословил на замужество. Мама все-таки вышла замуж за любимого.

Папа поклялся оберегать и жену, и ребенка, если он родится. И держал слово.