На острие (СИ)

Всего лишь чувство вины. Какое облегчение! Знать бы еще, что творится в его голове, что за мысли рождает этот разум?

— Теперь ты свободен от клятвы.

Он молча навис надо мной. Уперся руками в ручки кресла, наклонился низко-низко, глаза в глаза.

— Ты гонишь меня, Лара?

«Ты». И по имени. Что-то новенькое, но сейчас мне нужен союзник, а не послушный раб.

— Конечно, нет! Просто не хочу пользоваться своим положением и…

— Тебе придется им пользоваться. Ты — наследница Клана. Тебе даже твой муж ни слова сказать не посмеет.

— Вот не надо… о муже. Сейчас меня больше интересует, что будет дальше.

Кен уже успокоился и уселся обратно в кресло:

— Если Глава… умрет, — это слово далось ему нелегко, — опеку над вами возьмет Верховный Совет. И выберет мужа.

— To есть, решит не только мою судьбу, но и судьбу Клана. Верно?

Перед глазами снова встали врачи. И те парни, что охраняли дверь. У них есть жены, дети, матери и сестры. Те, за кого отвечает Глава. Или наследник.

— Кстати, я думала, Менети арестовали.

— Это не так просто. Совет — это межклановая политика. Каждый тянет одеяло на себя, пытается урвать кусочек побольше. Менети еще попортят нам нервы, тем более что в нашем клане полно их людей.

— Это я уже поняла. Что делать будешь?

— Ничего, — Кен тяжело вздохнул и откинулся на спинку кресла, на миг став собой.

— Я первый помощник, но не Глава. Все мои полномочия закончатся с его смертью.

Катастрофа! Я останусь без защиты. А Кен продолжал:

— Есть вероятность, что Совет прикажет завершить свадебный обряд с Рокано.

Только не это! Хватит с меня этого садиста!

— Не хочу! — перебила я. — Не хочу замуж за подсунутого Совет от мужика! Я хочу сама распоряжаться своей жизнью!

Кен спрятал лицо в ладонях:

— Теперь это невозможно.

Тишина в комнате показалась оглушающей. Стук крови в ушах заставил успокоится, подумать. Все-таки бордель — хорошая школа. Выкрутилась там, выкручусь и здесь. Никому не позволю распоряжаться ни кланом, ни своей жизнью!

Подумала, и сама себе удивилась: с чего это я беспокоюсь о клане? С другой стороны… почему нет? Стать полноправной хозяйкой мощнейшей организации…

— Кен, — позвала, еще не до конца поняв, что же скажу. — А если я уже буду замужем? По всем правилам?

— Тогда… управление кланом окажется в руках вашего супруга, а вы… неприкосновенны.

— Давай поженимся?

80

Кен уставился на меня широко распахнутыми глазами.

— Что?

— Говорю, давай поженимся’ Раз уж оба не хотим быть игрушками в руках Совета.

— Невозможно, — от словно обмяк, сдался. — Все будут в ярости.

— «Все» это кто? Совет? Менети?

— Все разом, — Отани нахмурился. — И, потом, Глава…

— Глава хорошо, если доживет до вечера. Мы должны успеть.

Почему он не соглашается? Обоим же выгодно. Хотя, кажется, понимаю. Сама при малейшем упоминании о замужестве убивать готова, а Кен что, должен смириться?

— Госпожа, может быть, поищем другую возможность?

— Прости. Зря я это предложила. Извини, что навязываюсь. Наверное, у тебя есть девушка?

— Нет, — ответил он машинально. И тут же пояснил: — Даже если бы и была… пока я рядом с вами, пока нужен вам… ни о каких других женщинах речи быть не может.

Ну вот, как ледяной водой окатил.

— Попросила же прощения! Обязательно напоминать?

Я завелась, хотя самой было противно. Разумеется, у него никого нет! Жизнь саро

— служение. Подчинение старшему. А сейчас выше меня только Глава. Ну, и еще Совет, наверное. А Кен еще и долг крови выплачивал.

— Договорились же — ты больше ничего не должен. Тем более, жениться или хранить верность.

Кен молчал, и я продолжила:

— Еще раз извини. Больше не потревожу.

— Что? — Кен словно проснулся. — Прогоняешь? Я больше… не нужен?

Снова «ты». И почему так больно? Почему срывается дыхание и так тянет в груди? Это «не нужен» полоснуло острым лезвием лунно мерцающего меча. Да лучше бы ударил.

— Нужен, Кен. Очень. Просто не хочу заставлять.

Он шумно выдыхает. А потом хватается за голову:

— Лара! Что же ты делаешь? Что творишь?

Растерянное лицо, ужас в глазах. И, кажется, от этого я сама впадаю в панику.

— Да что мне делать-то?

Крик приводит в чувство обоих. Кен наконец-то вырывается из объятий мягкого кресла, подходит близко-близко. Кажется, сейчас скажет что-то очень важное, очень… личное. Такое, что захватит дух, закружит в водовороте безумия.

Жду чуда, и оттого не сразу понимаю:

— Госпожа, ради вас я готов на все. Но только не оскорбить Главу. Он сам должен выбрать вам мужа.

— Как? — вместо слов или слез из груди вырывается рычание. — Дедушка уже сказал: все — мне. Разве в это «все» не входит право решать самой?

— Глава еще жив!

— Когда умрет, будет поздно!

Ору ему в лицо и вдруг понимаю абсурдность происходящего: это Отани должен умолять меня спасти Клан. Любой ценой. Уговаривать, приводить доводы, а вместо этого…

— Что мы творим? — хватается он за голову. В глазах плещется ужас.

А я не могу говорить от смеха. Истерика рвется наружу, сгибает пополам, заставляет упасть на кровать и корчиться в судорогах нескончаемого хохота.

— Кен! Скажи… что для тебя Совет? Ты готов пожертвовать кланом по его приказу?