На Памире

…Машина буксует в песках. Это мы пробиваемся к западному склону Сарыкольского хребта — одного из «Болоров». К западу от любого меридионального хребта можно ожидать много интересного. Здесь может быть больше осадков. К югу от того места, где мы сейчас буксуем, так и есть: в юго-восточном «углу» Памира осадков почти вдвое больше, чем на севере нагорья. Перед меридиональным хребтом неминуемо меняется ветровой режим. Пески, в которых вязнет машина, — как раз следствие этого особого режима. На западных склонах Сарыкольского хребта встречаются касатиковые степи, грядовые пески, а южнее, где более влажно, — настоящие типчаковые степи, даже единичные кустарники. После голых высокогорных пустынь нагорья все это воспринимается как оазис. По поводу этого оазиса в юго-восточной части Памира тоже много споров. Некоторые ботаники считают этот участок рефугиумом, убежищем, в котором пережили трудные времена оледенений влаголюбивые (по сравнению с пустынными) степные травы и теплолюбивые кустарники. На этот раз меня сюда пригнали сомнения: так ли это? Ведь с юго-восточного Памира на запад стекают такие крупные реки, как Аксу-Мургаб-Бартанг (это одна река под тремя названиями на разных отрезках) или Вахандарья и Памир. Эти реки дренируют территорию, исключают ее изоляцию, их долины служат путями для всевозможных миграций. Какой же это тогда рефугиум, если он не изолирован? Всю прошедшую зиму я сопоставлял ареалы господствующих в долине Аксу-Мургаба-Бартанга видов растений, и получилось, что некоторые из этих видов встречаются по долине снизу доверху, как бы подчеркивая отсутствие изоляции.

Сейчас я должен разобраться на месте. Если какое-то положение обосновано недостаточно, опровергнуть его можно только абсолютно достоверными фактами. За ними мы сюда и приехали. Ужас, как много времени и сил отнимают скороспелые гипотезы! Но путь к истине сложен. Порой он идет по ступенькам, ведущим вниз. Или вбок. Во всяком случае, в сторону. Вверх-то всегда труднее. Но одна истина уже добыта: западнее меридиональных хребтов в Средней Азии не может не быть интересных находок, явлений, фактов. В этом я убеждался и на подходе к хребту Академии Наук, и в афганском Бадахшане — на склонах Кохи-Ляля, и в других местах. Что-то интересное обнаружится и здесь, в загадочном «Болоре» — Сарыколе. А может быть, он в другом месте, Болор?

Снова из кузова вытаскиваются доски. Их мы подкладываем под баллоны, когда они уж вовсе зарываются в песок. Раз-два, взяли! Мотор ревет, машина поднимает фонтаны песка и выползает на сравнительно плотный грунт. Доски закидываются в кузов до следующей буксовки. За гребнем Сарыкола видна белая шапка Конгура, одной из высочайших вершин Азии. Почти под восемь тысяч метров вознесла она свою белую голову. Она в меридиональном Кашгарском хребте, мощном, величественном. Ну чем не Болор?

ОСОКА-ПУТЕШЕСТВЕННИЦА

В Средней Азии гербарий сохнет невероятно быстро. Это и хорошо, и плохо. Плохо потому, что иной раз не успеешь собранное растение запрессовать в сетку, а оно уже засохло, начинает ломаться.

А хорошо по другой причине: за лето, кстати довольно длинное, можно успеть собрать много гербария. Бывали сезоны, когда суммарный «улов» отряда доходил до тысячи номеров. Это значит, что в гербарном журнале тысячу раз записывали названия растений и место их сбора. А под одним номером собирали иногда по нескольку экземпляров. Когда осенью гербарий упаковывается в пачки, а пачки — в ящики, накапливается солидный багаж. Его везут в институт. За зиму гербарий обрабатывается. Гербарий привозят и другие отряды. Осенью институт чуть ли не по швам трещит от гербарных сборов. За шкафы и стеллажи идет борьба. К чему же столько?

Дело в том, что в горах Средней Азии растет примерно шесть тысяч видов высших растений. Это вчетверо больше, чем на такой же площади в средней полосе России. Шесть тысяч! Это научная загадка. Четвертая часть этой тьмы видов, как установлено, возникла здесь же, на месте. А остальные три четверти? Они явно пришли извне. И пришли в основном за последний миллион лет, когда выросли высокие горы. Загадка в том, что за миллион лет более четырех тысяч видов, составляющих эти три четверти флоры, не могли успеть прийти сюда поодиночке, приспособиться, занять нужную ступеньку в горах да еще сформировать сообщества. Эволюция — процесс медленный. Как же свести концы с концами? Гипотез много. Согласно одной из них, растения мигрировали в Среднюю Азию не поодиночке, а целыми сообществами, шли не одинокие путники, а целые отряды хорошо пригнанных друг к другу и к окружающей среде путников. Дорога была длинной и долгой…