На пепелищах наших домов

Азат присмотрелся и понял, что это не парк, а кладбище. К горлу опять подкатил ком, он с трудом отвел взгляд и посмотрел в другую сторону. Там снова были жилые дома, а дальше поднимались к небу холмы. Здесь начиналась Бугульминская возвышенность, своего рода предгорья Урала. Самая высокая точка Татарстана была совсем неподалеку.

Ему вдруг нестерпимо захотелось обернуться, он словно почувствовал чье-то прикосновение к затылку. Глянул назад, но там был только Савва, который по-прежнему сидел за пулеметом. Невольно башкир почувствовал к здоровяку уважение: чтобы торчать снаружи, когда вокруг такая обстановка, нужно стальные нервы иметь. Ему самому-то даже в салоне «УАЗа» неуютно было.

– У меня ощущение, что за нами кто-то наблюдает, – вдруг сказал лейтенант. – У вас такого нет?

– Есть, – выпалил башкир. – Только не понимаю, кто. Тут же не то, что людей, тварей не видно.

– А по мне хорошо, что их нет, – проговорил Шмель, выворачивая руль и выезжая на кольцо. – Уж лучше так, чем как в Сарманово.

– Знаешь, мне интуиция подсказывает, что там, где нет обычных тварей, может жить что-то похуже…

Они проехали мимо площадки, на которой стояла пара троллейбусов – депо, наверное, и погнали дальше. Сквозь ветки голых деревьев были видны дома «хрущевской» постройки. Удивительное дело, вроде бы в них и по четыре-пять этажей, но они все равно выглядели приземистыми. Будто карлики относительно человека нормального роста.

Потом посадка закончилась, а дома внезапно приблизились и стояли уже прямо по сторонам улицы, через небольшие палисадники. На их оконных стеклах лежал слой сажи толщиной, наверное, в палец. Как еще рамы видно было…

– Что-то тут точно не так, – проговорил лейтенант и вновь обернулся. Азат посмотрел ему в глаза и смог разглядеть то, чего не видел ни разу до этого – растерянность.

Сам он чувствовал себя не лучше. По крыше застучали зло, требовательно. Лейтенант посмотрел на Савву, который барабанил кулаком по металлу кузова, и взялся за рацию.

– Бельский, фон вырос, надо пулеметчиков в салон посадить, облучатся. Как понял, прием?

– Принял, – коротко кашлянул динамик.

Машина «крепостных» тут же стала сбавлять скорость и постепенно остановилась. Шмель тоже затормозил. «УАЗ» качнулся, когда Савва спрыгнул с него на землю, с щелчком открылась и тут же хлопнула дверь.

– Ну и паршиво там, мужики, – проговорил здоровяк, посмотрел, будто сомневался, стоит делиться или его не поймут, но решил. – А еще мне кажется… Что за мной смотрит кто-то.

– Не тебе одному, – пробурчал башкир.

– Да что тут происходит! – вдруг заорал лейтенант, долбанув рукой по торпеде.

Зашипел, схватился за правую ладонь левой и посмотрел на Азата внезапно протрезвевшим взглядом. Тут же взялся за рацию, забыв о боли, утопил тангенту.

– Бельский, нам тут какая-то срань мозги прессует. Надо ускоряться.

Борн уже успел забраться в машину, она тронулась практически сразу же, дверь «крепостной» захлопнул уже на ходу – как еще не выпал при этом, непонятно. Шмель тоже погнал вперед. «УАЗ» нещадно трясло на колдобинах, почему-то здесь дорога была хуже, чем в районе чуть раньше.

Слева промелькнула очередная заправка «Татнефти», и тут же точно такая же появилась справа. Азат попытался вспомнить, сколько их встретилось за время короткого путешествия, и не смог. Но выходило, что немало.

– У вас что, другого бензина, кроме этого, не было? – спросил Шмель, ожесточенно выкручивая руль, который из-за отсутствия гидроусилителя приходилось проворачивать на полную.

Башкир предпочел не отвечать, так как был слишком занят тем, что держался за дверную ручку. Уже дважды он впилился головой в потолок, а хоть на ней и был капюшон ОЗК, удар он не смягчал практически никак. Были бы в «козлике» ремни, вообще пристегнулся бы, только вот не имелось в машине такой роскоши.

Справа опять замелькали жилые дома, слева – какие-то заборы и ангары хозяйственного вида. Азат успел поблагодарить Аллаха за то, что враги не сбросили на Альметьевск бомбу и на дорогах тут в отличие от Челнов не стоял металлический мусор, когда-то бывший автотранспортом.

И вновь появились деревья. С одной стороны – стройным рядом, с другой, огороженной высоким бетонным забором – вразнобой. На периферии поля зрения мелькнул и тут же пропал православный восьмиконечный крест, это снова было кладбище.

Странно выходит, если с этой стороны на Альметьевск посмотреть, то тут только заправки и погосты.

Еще через полминуты этой безумной гонки они словно пересекли невидимую черту, и в голове Азата будто бы распрямилась огромная пружина. Он поднял взгляд, осмотрел всех своих товарищей, увидел их внезапно просветлевшие лица и понял, что и сам еще пару секунд назад испытывал дикую боль как раз в затылке. В той точке, куда, как ему казалось, упирался взор этого невидимого наблюдателя.

– Нас прогоняли, – вдруг понял он. – Они не хотели нас там.

– Я их тоже не хотел, – выдохнул лейтенант и потянулся к карте. – К черту, обратно поедем другой дорогой.

«Если поедем», – добавил про себя башкир.