На поле Фарли

– Скульптор, – поправил Гансик. – Работаю с металлом. Точнее, работал, пока его еще можно было достать. Я создавал великолепные скульптуры на открытом воздухе. А сейчас, разумеется, каждый кусок металла идет на бомбы и самолеты. Так что я постепенно – без особого желания – перехожу на глину, в которой недостатка нет.

Бен прикидывал. Этот угрюмый Серж из России – вполне можно себе представить, как тот сотрудничает с нацистами. Но приветливый Гансик? Однако он работает с металлом. У него нашлись бы все инструменты, которые могли бы понадобиться немецкому десантнику.

Полчаса спустя они тепло распрощались, Бена пригласили при случае заходить еще. Он покатил домой, пошатываясь и виляя, – ветер усилился, да и вино из пастернака кружило голову.

На обратном пути, с трудом крутя педали, Бен осознал, что практически не продвинулся в расследовании. Художники, судя по всему, спасались в Англии от диктатуры и всего лишь искали мира и тишины, чтобы заниматься искусством. Однако же они поселились на отшибе, да и Гансик оказался бы далеко не первым немцем, выдававшим себя за датчанина. Местные фермеры – люди свои, надежные, Бен знает их всю жизнь. Работницы их тоже не заслуживают подозрения, за исключением австрийки по имени Труди, которая встречается с солдатом. Но если уж разбившийся парашютист метил на поле лорда Вестерхэма, значит, у него были на то причины. Бен надеялся, что на званом обеде узнает хоть что-нибудь полезное.

Глава десятая

В Нетеркоте

Званый обед

Шагая рядом с отцом по подъездной аллее Нетеркота, резиденции Прескоттов, Бен думал, как хорошо, что летние вечера такие длинные. И как удачно, что аллея прямая, иначе было бы совсем трудно возвращаться домой в кромешной тьме при свете одного лишь фонарика, обернутого в черную ткань. В целях светомаскировки в домах запрещалось зажигать свет, не зашторив предварительно окна, и весь путь домой им придется проделать в полной темноте. Бен попытался вспомнить, лунная ли предвидится ночь, и спросил об этом у отца.

– Луна сейчас в третьей четверти, – ответил преподобный Крессвелл, – значит, нам она мало поможет, если только мы не задержимся допоздна, чего мы не планируем. Вынужден признать, что еду-то я предвкушаю, но вот о собственно вечере в гостях начинаю думать с некоторой тревогой. Впрочем, если там будем только мы и Саттоны, ничего страшного, правда? Совсем как в старые времена.

Бен кивнул. Совсем как в старые времена

, повторил он про себя. Они толкнули высокие кованые ворота, которые еще не успели конфисковать на военные нужды, под ногами захрустел гравий дорожки. Бен любовался безупречно ухоженным двором, когда его отец заметил:

– Я вижу, они не стали перекапывать газоны под картофельные грядки. Есть что-то почти греховное в этой красоте. У них, должно быть, до сих пор трудятся садовники.

– Ага, – сказал Бен. – Я видел их за работой, когда приходил сюда с Памелой пару дней назад.

– Ты был здесь с Памелой?

Бен кивнул.

– Она волновалась, боялась встречаться с Джереми одна, – пояснил он. – Мне кажется, она опасалась увидеть его калекой. По мне, он такой же, как прежде, только страшно исхудал и побледнел.

– Наверное, в предыдущем воплощении этот молодой человек был кошкой, – пошутил викарий. – Причем большинство из своих девяти жизней он уже истратил.

Бен снова кивнул.

– И не сомневаюсь, что он опять отправится испытывать судьбу – пилотировать истребитель, как только его допустят к полетам, – продолжал викарий.

– Наверняка, – согласился Бен.

Не успели они дойти до входной двери, как позади послышался рокот автомобильного мотора и к дому подъехал ветхий «роллс-ройс» лорда Вестерхэма. Из-за руля вышел не шофер, а лорд Вестерхэм собственной персоной и принялся открывать двери пассажирам. Одна за другой из салона автомобиля появились жена и дочери лорда, приглаживая смятые вечерние платья. Бен обратил внимание, как грациозно выходит из машины Памела. Она была одета в напоминавшее античную тунику бледно-голубое платье, и этот цвет удивительно шел к ее пепельным волосам и истинно английской белой коже.

– Добрый вечер, ваше преподобие. Как я рада тебя видеть, Бен, – обратилась к ним леди Эзми. – Чудесный закат, не правда ли? В последнее время погода была настолько прекрасной, что поневоле заподозришь – тут что-то нечисто.

Отец Бена склонил голову в знак приветствия.

– Добрый вечер, леди Вестерхэм. О да, погода великолепная. Это так важно для урожая.

– Жаль, что у нас в машине ни одного свободного места, иначе мы бы вас подвезли, – сказал лорд Вестерхэм.

– Учитывая, с какой скоростью ты водишь, Па, они в любом случае быстрее бы дошли пешком, – язвительно заметила Дайдо, вышедшая из «роллс-ройса» последней. В бледно-розовом платье она казалась совсем юной и беззащитной. Бен вдруг понял, что у девушек, вероятно, не было новых платьев с начала войны, когда одежду и ткани начали продавать по талонам. Скорее всего, платье досталось Диане от Памелы, которая прежде надевала его на балы.