На пороге вечности

По крайней мере, это как-то скрасит путешест-вие, — пробормотал Михаил. Конечно, устраивать шоу на виду у всех они не будут, но…

Спать не одному, пожалуй, приятнее! — Кивнув, Саада отправилась за завтраком. Двое ее вчерашних собеседников последовали за ней.

Откушав зеленого хетча, вся троица вновь устроилась на своем насиженном месте, у борта. Дгор, чтобы никто не успел его опередить, поспешил начать разговор:

Пора тебе, Мик, услышать про настоящий город. Толкую я тебе о Дгор-Рьине — о столице нашей дгорской страны. Так вот, тому, кто утверждает, что в Бриндгоре нет ничего, кроме снега, камня и колючего ветра, ты мо-жешь смело плюнуть в глаза…

Я утверждаю, — вмешался в разговор мужчина, сидевший неподалеку от Саады. Был он высок, поджар, светловолос — типичный лепурец. Ну а добродушное лицо его могло расположить к себе кого угодно, за исключе-нием, пожалуй, яроттцев и Трута.

Плюнь ему в лицо! — категорично потребовал обиженный Трут. Увидев, что Корноухий этого делать не собирается, он решил просто не обращать на наглеца внимания.

Рьин — это место тысячи огней. Мы, маленький народ, с присущим нам мастерством украсили город драгоценными камнями, и Близнецы, перекатываясь по небу, зажигали на улицах тысячи радуг. Городской совет на площади Становления походил на яркую звезду, при виде которой ни одно дгорское сердце не могло остаться равнодушным…

Ну да, к ветру, снегу и камням я забыл прибавить драгоценности, — кивнул незнакомец.

Да кто ты такой? — Г ном даже приподнялся со своего места.

Шарет из второго Стегардского отряда, — представился мужчина. — Во время боев за Бриндгор я неплохо изучил эту страну.

Бриндгор может знать только маленький народ! — отчеканил Трут. — Рьин расположен в Вилитской долине — в месте, которое поражает сочной зеленью деревьев и травы, запахом цветов, хрустально-чистыми водами горных рек… Сколько раз я сам, стоя на городской стене, любовался этим зрелищем!

Ага! И где сейчас то, о чем ты так занимательно нам толковал? — Шарет усмехнулся.

Поганые яроттцы уничтожили все… — Дгор сник. Но уже через секунду он выпрямился, глаза его загорелись. — Они поплатятся за это, клянусь!

Шарет, — обратилась ваарка к новому знакомому, — ты говорил, что был приписан к Стегардскому гарнизону. Ну и как там?

Держатся, — кивнул мужчина. — Наши перекрыли Черну. Река разлилась, так что теперь врагу приходится сражаться вплавь.

А сами стегардцы? — удивленно спросил Михаил.

Позиции наших войск располагались на возвышенности. Стегардский Холм — слышал о таком? Наши даже штанов не замочили. А вот сады и поля, что были в низине, погибли… Видели бы вы эти сады весной! Выезжаешь за стены города, чуть отдалился — и вокруг тебя все становится белым от цветов!..

Значит, и вам яроттцы подгадили… — Трут вздохнул. — Вот я и говорю…

Но что он собирался сказать, трое его собеседников так и не узнали. Какая-то пленница, встав под люком, принялась звать капитана, ссылаясь при этом на очень важное дело. Минут через десять люк открылся, пленницу вытянули из трюма.

Вот тварь… — начал было Шарет, но запнулся, наткнувшись на яростный взгляд Саады.

Она просто пытается выжить! Только не понимает, что выбрала путь, проклятый Эфгом…

Михаил наконец смекнул — женщина хотела предложить кому-нибудь свое тело в обмен на свободу.

Ты что — ее оправдываешь? — недоуменно спросил стегардец.

Отчасти. — Саада почему-то посмотрела на Михаила. Тот задумчиво кивнул…

В конце концов, каждый сам волен выбирать свой путь к спасению! Может, пленнице повезет, и она получит свободу…

Но сбыться этому доброму пожеланию было не суждено.

Ближе к вечеру люк вновь открылся — женщину сбросили вниз. Она, оставляя за собой пятна крови, отползла в дальний угол и там, свернувшись калачиком, затихла. Раз-разившись потоком отборной ругани, Саада направилась к ней.

Дура, сама виновата! — пожал плечами Шарет.

Михаил ничего не сказал — в животе его что-то грозно

заурчало, путая все мысли.

Через несколько часов, уже после ужина, ваарка вернулась. Молча устроилась у борта и демонстративно закрыла глаза. Михаил справедливо решил, что сейчас ее лучше не трогать…

На следующую ночь Саада сама легла рядом с ним. Чмокнула в щеку и, доверчиво обняв его за шею, заснула.

Он чувствовал ее теплое дыхание, щекотавшее ему ухо, ее упругое тело… Это было уже нечто светлое среди бесконечного хетча, которым кто-то непрестанно его обливал. После безуспешных попыток сотворить на своем лице полноценную улыбку Михаил уснул.

…Последующие дни плавания он запомнил слабо. Возможно, потому, что единственное, на что они годились, — это быть брошенными в нужник…

Но вот однажды бесконечная качка закончилась. В борт что-то ударилось — сильнее, чем обычно, раздался громкий скрежет, булькнула вода, приняв в себя якорь: все это могло означать только одно — корабль прибыл в порт своего назначения, иначе говоря, добрался до Эгора.

Мужчины и женщины, сидящие в трюме, притихли, напряженно прислушиваясь к шуму на верхней палубе. Можно было различить стук матросских сапог, резкие команды, скрип подъемников.

О пленниках, клалось, забыли.