На пределе жизни

9 июня мы с Димой вышли на лыжах в маршрут к полуострову Эммелины, где громоздились невиданных размеров гряды торосов. Местами они достигали высоты двадцати и более метров; человек рядом с ними казался жалкой козявкой. С какой же страшной силой лед давил на прибрежные скалы, чтобы тут выросли эти фантастические голубовато-серые стены и замки?

В этих местах тоже чувствовалась весна. Со вздыбленных льдин и скал свисали сосульки. Всюду слышался громкий свист чистиков; среди возбужденных птиц на карнизах скал часто возникали потасовки. Нередко чистики преследовали друг друга и в воздухе на лету хватали один другого за лапы. Тут же, на обтаявших участках скал, сидели и перепархивали десятки пуночек.

У мыса Эммелины все чаще стали встречаться большие, грузные чайки-бургомистры. Поднявшись откуда-нибудь с вершины скалы, бургомистр летел нам навстречу и безбоязненно с хриплым клекотом кружился над нашими головами. Эти чайки получили такое странное название в связи с тем, что они обычно гнездятся лишь вблизи птичьих базаров — больших поселений кайр, чаек-моевок и других морских птиц и, чувствуя себя здесь полновластными хозяевами, берут с них немалую дань яйцами и птенцами. Теперь беспокойство бургомистров свидетельствовало о том, что мы находимся где-то около их гнезд, в которых по времени уже должны были появиться яйца, а также предвещают близость птичьего базара. Действительно, вскоре появились пролетающие кайры и моевки, а затем показались места их гнездования. Этот птичий базар оказался сравнительно небольшим: на участке прибрежных скал протяжением с километр держалось всего около пятисот кайр и двухсот моевок. Тем не менее здесь царило шумное оживление.

_{Бургомистры у гнезда}

Моевки, чьи гнезда лепились на выступах и в трещинах скал, по-видимому, только начинали строительный сезон. Оглашая воздух визгливыми истерическими выкриками, они стайками улетали в сторону суши и, возвращаясь уже другой дорогой, откуда-то сверху, несли в клювах клочки мха и бурой прошлогодней травы. В то время как один из супругов заготавливал и доставлял материалы, второй утаптывал их и — что было не менее важно — охранял: охотников до чужого добра здесь было сколько угодно. Стоило птице зазеваться, как соседи запускали клюв в ее гнездо и выдирали из него порядочные клочья. Нередко разгневанный хозяин опрометчиво затевал с расхитителем драку. К месту битвы слетались десятки чаек и, пользуясь случаем, растаскивали гнезда обоих драчунов. Шумные ссоры и распри на этой почве возникали повсюду. Не обходилось без семейных сцен: между супругами начиналась перебранка, которая нередко переходила в драку и кончалась тем, что птицы вообще оставались без гнезда.

В многоголосый хор вплетались грубые раскатистые крики кайр, кучками сидевших на карнизах. Они вели себя гораздо степеннее моевок и, несмотря на численное превосходство, были как-то малозаметны, сливаясь своим черно-белым оперением со скалами и снегом. «Степенность» кайр легко объяснялась. Эти птицы кладут свое яйцо прямо на голый камень, и заботы о постройке гнезда им незнакомы. Ни у моевок, ни у кайр яиц еще не было, но по их поведению чувствовалось, что до начала кладки остаются считанные дни.

_{Колония моевок}

На заснеженных берегах и припае всюду встречались старые и свежие медвежьи следы. Больше всего проходило медведей-подростков, только начинающих самостоятельную жизнь, попадались следы и крупных животных. Иногда рядом с отпечатками больших когтистых лап тянулись цепочки следов размером с человеческую ладонь: шли медведицы с медвежатами, родившимися уже в нынешнем году. Сейчас, как и десять дней тому назад, медведи шли в основном с запада на восток. По-видимому, происходило какое-то массовое переселение их из западных частей Арктики, скорее всего вызванное трудностью добывания там пищи. То ли голодая, то ли просто испытывая нужду в зеленых витаминных кормах, медведи, достигнув суши, раскапывали снег и выискивали съедобные растения, главным образом стебельки ив, прятавшиеся среди подушек куропаточьей травы и лишайников.

На суше внимание зверей привлекали также возвышающиеся над снегом предметы. Почти каждый из медведей, делая немалый крюк, подходил к выброшенному на прибрежную косу плавнику.

Как это было видно по следам и клочкам белой шерсти, запутавшейся в заусеницах стволов, звери особенно интересовались отдельными, торчащими стоймя бревнами и часто пытались их повалить.