На прифронтовой станции

По выражению лица Варгина майор почувствовал, что капитан доволен результатом своей разведки. Нарочитая неторопливость, с какой он усаживался в кресло, доставал папиросы и закуривал, тоже была хорошим признаком.

— Ну, ладно уж, не тяните, — добродушно усмехаясь, поторопил его Булавин.

— Могу доложить вам, товарищ майор, — не без удовольствия произнес Варгин, откладывая только что закуренную папиросу, — нам удалось основательно прощупать этого гуся. Повышенный интерес его к номерам паровозов установлен теперь абсолютно точно. Следует отметить также, что Гаевой собирает эти сведения совершенно легально. Ему для этого даже в депо не надо заглядывать. Наряды на ремонт дают ведь исчерпывающие сведения о наличии паровозного парка. Вся система шпионской работы Гаевого нам теперь ясна...

— Но позвольте, — перебил капитана Булавин. — А если паровоз не заходит в депо на ремонт, значит, Гаевой тогда не имеет сведений о таком паровозе?

— Ну, если паровоз и не заходит в депо, то ему кое-какой мелкий ремонт производят на путях, а на это тоже выписываются наряды. Не минуют и они расценщика Гаевого.

— Выходит, значит, что Гаевой располагает исчерпывающими сведениями о паровозном парке нашего депо? — спросил майор, делая какие-то пометки в записной книжке.

— В этом нет теперь никаких сомнений, — убежденно заявил Варгин. — Но каков гусь! Это ведь просто находка для вражеской разведки. Маленький, скромный человечишка на незаметной работе. Не пьет, живет уединенно, кроме своей конторы, нигде не бывает.

Вспомнив о папиросе, тускло тлевшей в пепельнице, Варгин несколько раз жадно затянулся.

Майор Булавин задумчиво постучал пальцами по настольному стеклу, переставил пепельницу поближе к капитану и спросил:

— А как вы думаете, Виктор Ильич: есть у Гаевого сообщники или он действует в одиночку?

— Нет у него никакой нужды в сообщниках, товарищ майор, — убежденно ответил Варгин.

— Вот еще что меня беспокоит, Виктор Ильич: как вы думаете, на нашу только станцию шпион заброшен или есть и на соседних?

— Едва ли, товарищ майор.

— Я тоже так думаю, — согласился Булавин. — Давайте, однако, прикинем, куда бы еще противник мог забросить своего агента. Держать двух шпионов вблизи друг от друга гитлеровцы не станут. Наша станция — самая крупная на всем участке от Низовья до фронта, и с точки зрения маскировки позиция шпиона тут наиболее безопасна. Ведь на маленьких промежуточных станциях обслуживающий персонал невелик и каждый человек все время на виду. Втереться шпиону в такой коллектив неизмеримо труднее.

— А не могли разве гитлеровцы заслать своего агента на узловую станцию? — спросил Варгин.

— В Низовье?

— Так точно. Там ведь разветвление дороги и одна линия ее идет к правому, другая к левому флангу фронта. Позиция для шпиона в Низовье, пожалуй, даже более выгодная, чем у нас.

— А по-моему, напротив, не очень-то выгодная, так как там нелегко ориентироваться, — заметил Булавин. — Расположение станции Низовье таково, что уследить за дальнейшим направлением поездов, прибывших из тыла, почти невозможно. Только начальник станции да ближайшие помощники его знают в точности, к левому или к правому флангу фронта пойдут оттуда поезда. Тот факт, что Гаевой заброшен на нашу станцию, как раз и свидетельствует, что Низовье непригодно для наблюдения за грузопотоком, идущим к фронту.

Помолчав, Булавин добавил убежденно:

— Нет, уж если и имеется еще один шпион на нашей дороге, то только на станции Озерной. Она такова же примерно, как и наша, по масштабу, но находится на разветвлении пути, ведущем к противоположному флангу фронта.

13. На следующий день вечером

Сергей и Анна встретились вечером возле железнодорожного клуба и пошли вдоль тихой привокзальной улицы, в конце которой находился так хорошо знакомый Сергею домик Рощиных с молодыми кленами под окнами. Погода была пасмурная, но первый легкий морозец хорошо подсушил землю. Под ногами шуршали опавшие листья, хрустели тонкие пленки льда на не просохших за день лужицах. Анна любила эти первые заморозки поздней осени и с удовольствием глубоко вдыхала холодный воздух, еще полный разнообразных запахов осенней прели.

Сергей был задумчив, и они некоторое время шли молча. Сначала это даже нравилось Анне. Так приятно было итти рядом с любимым человеком, чувствовать его сильную руку у себя под локтем!

Прислушиваясь к шороху листвы под ногами, Анна с каким-то детским озорством ломала хрупкие льдинки на лужицах и старалась согреть своей теплой рукой большую холодную руку Сергея. Однако понемногу его молчание начало томить Анну, и, не выдержав, она спросила:

— Что это ты такой неразговорчивый сегодня, Сережа?

Доронин, обдумывая что-то, казалось, даже не расслышал ее вопроса. Анна не стала переспрашивать и немножко обиделась.

— Хочу поговорить с тобой, Аня, по очень серьезному делу, — отозвался, наконец, Сергей, замедляя шаг.