На прифронтовой станции

— Не возражаю. Он вполне подходит для этого дела. Докладывайте мне ежедневно обо всем, что будет иметь хоть какое-нибудь отношение к Валевской.

— Слушаюсь, товарищ генерал.

33. Решение Сергея Доронина

Поздно вечером Сергей Доронин подходил к дому Анны. Замедлив шаг, он подумал: не лучше ли будет вернуться? Но до дома Рощиных оставалось всего несколько метров, да и ноги, казалось, сами несли его к хорошо знакомому крылечку.

У дверей Сергей остановился в нерешительности. Чувствовалось, что в квартире никто еще не ложился спать. Из окон комнаты Анны слышались звуки пианино. Сергей плохо разбирался в музыке, но любил ее по-своему, без шумных восторгов.

«Наверно, у Ани хорошее настроение...» — решил он прислушиваясь. Музыка была успокаивающая, будто шелест листвы под легким дуновением ветра.

«Видно, удачно прошло у нее сегодня дежурство», — думал Сергей.

Он уже несколько минут стоял под окнами дома, все еще размышляя: зайти к Рощиным или отложить решительный разговор на завтра?

Нет, нужно же быть мужчиной! Что за дурацкая робость!

Вздохнув, Сергей нажал кнопку звонка. За дверью послышались легкие шаги, и у него чаще забилось сердце.

— Здравствуй, Аня, — слегка волнуясь, сказал он, когда девушка открыла ему дверь. — Извини, что так поздно.

— Совсем не так уж поздно, — ответила Анна и улыбнулась, — в полутьме коридора Сергей увидел ее белые зубы. — Всего десять часов, а я, как ты знаешь, раньше двенадцати не ложусь.

Анна взяла Сергея под руку, чтобы он не споткнулся в потемках, и повела по коридору.

— Я почему-то ждала тебя сегодня, — негромко сказала она. — А когда раздался звонок, почти не сомневалась, что это ты.

Проходя через столовую, Сергей бросил быстрый взгляд на закрытую дверь комнаты Петра Петровича.

— Отец чувствует себя неважно. Он рано лег спать, — вздохнув, Заметила девушка.

В комнате Анны Сергею нравился строгий порядок, «диспетчерский стиль», как в шутку называл его Петр Петрович. Здесь не было ничего лишнего. Анна не любила безделушек, которыми многие провинциальные девушки украшали свои столики, не развешивала по стенам фотографий родственников и любимых киноактеров, терпеть не могла аппликаций и кружев. В комнате ее висели лишь небольшой портрет Сталина над письменным столом и две хорошие копии с картин Левитана.

На крышке пианино стояли гипсовые бюстики Чайковского и Шопена. На столе, по бокам письменного прибора, — бюсты Льва Толстого и Горького. В двух книжных шкафах со стеклянными дверцами виднелись корешки книг. На этажерке возле пианино аккуратной стопкой лежали ноты.

Анна усадила Сергея на диван, сама села рядом и пристально посмотрела ему в глаза.

— Мне почему-то все время кажется, Сережа, — тихо сказала она, — что ты хочешь мне что-то сказать и не решаешься. — Она помолчала немного и, не дождавшись ответа, добавила: — И это очень тревожит меня.

Сергей удивился, как могла она догадаться о его затаенных мыслях.

— Ты ведь знаешь, Аня, — не очень уверенно начал он, — что слесари и машинисты нашего депо в подарок фронту оборудовали бронепаровоз?

Анна знала, конечно, об этом бронепаровозе и теперь сразу догадалась, о чём хочет сообщить ей Сергей. Сердце ее сжалось от предчувствия скорой разлуки, но она старалась ничем не выдать своего волнения.

— По всему чувствуется, что вскоре предстоят большие события на фронте, — продолжал Сергей, избегая взгляда Анны. — Наш бронепаровоз должен принять в них участие. Кому-то нужно повести его в бой.

— И ты решил это сделать? — чуть дрогнувшим голосом спросила Анна и крепко сжала горячую руку Сергея.

— Да, я решил, что пришло время и мне повести в бой бронепоезд, — твердо заявил Сергей. — Пока в депо было мало опытных машинистов, я считал невозможным просить об этом (он умолчал, что подавал уже такое заявление), но сейчас так же, как я, работают многие машинисты. Для нашего депо не будет большого ущерба, если я уйду на фронт... Я уже подал заявление...

— И ты боялся сказать мне об этом Сережа? — взволнованно приговорила Анна. — Неужели ты...

Но Сергей не дал ей договорить. Он догадался, что она хотела сказать, и торопливо перебил ее:

— Нет, нет, Аня! Не говори ничего... Я знаю, ты, конечно, не стала бы меня отговаривать...

Голос его вдруг сорвался, и он замолчал, не находя нужных слов.

Анна отпустила его руку и слегка отвернулась, Сергей посмотрел на ее бледное, расстроенное лицо, и ему стало досадно на себя за свою робость, за то, что не поделился с Анной своими планами и не признался, что любит ее...

— Ах, Сережа, тяжело мне будет без тебя... — с усилием проговорила Анна, торопливыми движениями утирая слезы. Помолчав несколько секунд, она повернула к нему голову и, глядя ему прямо в глаза, добавила чуть слышно: — Ведь я люблю тебя, Сережа!..