На прозрачной планете

Экран засветился мерцающим голубоватым светом. На нем виднелись какие-то пятнышки с неопределенными размытыми краями и полосы — горизонтальные и косые, потемнее и посветлее.

— Я настроил на известняк, — сказал Сошин. — Окись кальция легче выделить, чем породы с глиноземом и кремнеземом. Сейчас вы видите изнанку своего города. Вот неогеновые известняки. Вот тут контакт с песчаником. Тут излившееся тело, от него жилы по трещинам. Опять известняки, уже мраморовидные, метаморфизированные…

Присев на корточки, Рахимов расспрашивал с живым любопытством:

— А это что? Это для чего?

И Виктор смотрел, вытянув шею, не веря своим ушам. Что происходит тут? Неужели и впрямь земля становится прозрачной, не в переносном смысле, не для «умственного взора». С недоверием разглядывал он бесцветную пыль. Где там жилы и мрамор под подошвами? Жалко, что все так непонятно на экране — видны только полосы, косые и горизонтальные, потемнее и посветлее. Научится ли он когда-нибудь понимать условный язык пятен, азбуку серых полос?

Легко, двумя пальцами, Сошин прикасался к рукояткам, тени и полосы бежали сверху вниз и справа налево.

— Блок управления, — говорил Сошин. — Лучи можно послать вертикально и под наклоном. Вот рукоятка наклона, а вот рукоятка азимута и компас при ней. Точность пока до одного градуса. Настройка частоты. Ведь каждый минерал резонирует по-своему, каждый отзывается на особенную частоту. Яркость. Это нужно, чтобы отличать распространенные минералы и очень редкие. Обычно, начиная съемку, мы делаем обзор всех частот, смотрим, что тут имеется, потом фиксируем частоту и получаем распределение одного минерала. Сегодня я взял для примера углекислый кальций. А это фокусировка глубины, а это переключатель на пленку, любой кадр можно фотографировать. А тут уже блок программирования. Машине можно дать задание — иди туда, настройся так-то, сфотографируй то-то…

— И где получился мрамор? — поинтересовался Рахимов.

Сошин посмотрел цифры на шкале:

— Глубина пятьсот пятьдесят метров. Направление вертикальное.

— А ближе к поверхности нет ничего?

Сошин усмехнулся:

— Пощупать хочется?

— У нас на Востоке правило, — улыбнулся Рахимов. — «Не веришь глазам, пощупай руками». Мы, хозяйственники, любим пощупать товар. А ты мне показываешь мутное пятно и продаешь за мрамор. А может, это помехи, или лампа мутная, или экран с дефектом. Ты не обижайся, товарищ Сошин, ты же у меня деньги просишь, государственные, народные. Я сам хочу убедиться, даже прошу: «Убеди меня, пожалуйста».

— Убедить? — переспросил Сошин. — Попробуем убедить.

— Нет ли у кого редкого минерала случайно? — спросил он. — Металл тоже годится, только не железо, железа слишком много вокруг. Лучше алюминий, цинк, еще лучше серебро или золото.

Все стали шарить по карманам. Сысоев вынул старинные золотые часы.

— Отцовские, — сказал он со вздохом.

— Рискнете? — спросил Сошин.

— Верю, что риска нет, — произнес Сысоев торжественно.

Сошин молча кивнул головой, положил часы в папиросную коробку, коробку завернул в носовой платок и протянул все это Рахимову:

— Там за забором пустырь, спрячьте часы в любую ямку и присыпьте песком. Если я найду, будет это убедительно?

Глаза Рахимова заблестели:

— Неужели найдете?

Сошин пожал плечами.

Рахимов взял сверток с часами и удалился. Прятал он долго и старательно, даже залез на забор, проверить, не подглядывают ли за ним в щелку, и веник попросил, чтобы замести следы. Наконец минут через десять он крикнул в калитку: «Можно!».

Сошин уже подготовил аппарат и сразу включил его. Снова загудело, заныло, засвистело, экран засветился мерцающим светом, замелькали полоски и размытые пятнышки.

— Ну, вот и часы! — сказал Сошин, когда на экране появилась явственная черточка. — Ну-ка, товарищи, помогите перетащить аппарат через порог.

— Может, на машине подвезти? — вежливо предложил Рахимов. — А то боюсь, много придется таскать туда-сюда.

Виктор взглянул на него и заметил лукавую усмешку. Над чем посмеивается? Думает, что спрятал хитро?

Но гадать было некогда, Сошин звал подтащить танкетку. За калиткой она вновь нашла темное пятнышко, а там уже поползла сама по грудам щебня и мусора, с холма на холм, через канавы и ямы.

— Поспевайте, товарищи! — кричал Сошин, ускоряя шаг.

Рахимов отдувался, отирал пот.

— Прыткая машинка, — жаловался он.

Минут через пять танкетка остановилась у старой разрушенной стены. Видимо, некогда тут был дом, брошенный и не восстановленный после землетрясения.

— Здесь, — сказал Сошин. Еще раз посмотрел на черное пятнышко и сам взялся за лопату.

— Разве здесь? — переспросил Рахимов. — Что-то я не узнаю. Впрочем, я с другой стороны подходил, теперь и сам не найду.

И опять Виктор уловил лукавство в его голосе.

И Сысоев усомнился:

— Вы уверены, Юрий Сергеевич? Очень уж грунт утоптан. И даже пылью присыпано. На пыли должны быть следы.