На пути к мечте

– Но все-таки, Стасик, пожалуйста, не ввязывайся больше в драки, – просительно заглядывает она мне в лицо. – Я не хочу, чтобы ты пострадал.

Я не выдерживаю и крепко обнимаю ее.

– Как бы мне ни было приятно, что ты волнуешься за меня, не надо, – говорю я, уткнувшись лицом в ее макушку. – Я могу за себя постоять. К тому же ладно бы он в мой адрес что-то сказал, но он оскорбил тебя, а этого я никому не прощу.

Неожиданно она обеими руками обнимает меня в ответ, и несколько минут мы просто стоим у подоконника, тесно прижавшись друг к другу. Мне кажется, что все звуки, запахи и вообще мир вокруг перестают существовать – я слышу только биение собственного сердца, гулко отдающееся у меня в ушах, и вижу лишь Ритину макушку, в которую упираюсь губами. Это первый раз, когда мы обнимаемся так долго и так крепко, и я бы все отдал, чтобы эти объятия продолжались как можно дольше. Однако вечно ничего не существует – и Рита первой расцепляет руки и отстраняется от меня. Глаза ее подозрительно блестят.

– Ты не опоздаешь на тренировку?

Черт побери, я уже и забыл, зачем я вообще здесь! Кидаю взгляд на часы – до начала десять минут.

– Беги, – говорит Рита. – Я буду ждать тебя здесь.

– Не скучай, – говорю я напоследок, подхватив сумку с формой. Рита смеется:

– «Гарри Поттер» не даст мне этого сделать.

Полтора часа спустя я уже везу Риту домой к ее подруге. Саша живет в отдаленном районе – неподалеку от ее дома я занимаюсь вокалом, а поскольку мы попадаем в самый час пик, то ехать туда нам придется не меньше часа. Впрочем, я никуда не тороплюсь, а, напротив, даже радуюсь выпавшей возможности провести время вдвоем с Ритой, удобно устроившейся в пассажирском кресле. По дороге мы опять говорим обо всем подряд, но как-то так получается само собой, что незаметно снова съезжаем на тему Раевского и нашей с ним драки. И тогда я осторожно спрашиваю:

– Орешек, а что случилось в лагере?

– После пятого класса? – уточняет она и со смешком добавляет: – Знаешь, я была в лагере трижды, и каждый раз что-нибудь да случалось.

– Если тебе неприятно вспоминать, не вспоминай, – я выкручиваю руль, перестраиваясь в другой ряд. Она мотает головой:

– Нет, нормально. Я расскажу, если хочешь. Хотя ты наверняка будешь смеяться.

– Не буду, – торопливо заверяю я, а сам думаю про себя, что во что бы то ни стало сдержу это обещание. Вне зависимости от того, что же Рита расскажет.

– Тогда мама впервые отправила меня в лагерь, – говорит она, глядя вперед, в лобовое стекло. Мы как раз замираем в очередной пробке. – Я была в восторге, ну, знаешь, впервые оказаться одной далеко от дома – это ж какая я крутая, какая самостоятельная, взрослая, – она улыбается собственным мыслям. – И ребята в отряде были, как мне показалось, хорошие, что девчонки, что мальчишки. Раевский тоже был в моем отряде, и, когда мы выяснили, что учимся в одной школе, как-то сразу стали держаться вместе. Он мне показался очень славным, я еще думала – как будет здорово, если мы подружимся. Что он с Марикой дружит, я тогда не знала. Ну и он, наверное, не знал, что мы с ней… не дружим. Там, в отряде моем, еще был мальчик один. Димой звали, до сих пор помню. Он мне понравился сразу. Он такой был… балагур, весельчак, душа компании, в общем. Прямо как ты, – добавляет она, взглянув на меня, и улыбается. Я улыбаюсь в ответ, хотя слушать про другого мальчишку, который нравился Рите, мне неприятно. Ну и что, что ей тогда было одиннадцать или двенадцать и мы вообще не были знакомы.

– В общем, Раевский с Димой этим общался и однажды по секрету отвел меня в сторонку и сказал, что я Диме нравлюсь и что он хочет со мной погулять. Я, конечно, сразу согласилась. Еще бы нет! Я не была в него влюблена, но он мне действительно нравился. Ну и тем же вечером мы с Димой сбежали через дырку в заборе и пошли по лесу соседнему гулять. Там красиво было. Потом нашли бревно какое-то поваленное, сели. И он ко мне потянулся, ну, чтобы поцеловать…

Я непроизвольно хмурюсь.

– А у меня в этот день, как назло, с самого утра болел живот, – продолжает Рита, словно не замечая моей реакции. – Сначала сильно, потом вроде отпустило, и к тому моменту, как мы с Димой гулять пошли, почти совсем прошел. Но пока мы бродили, заболел снова. Ну и вот представь, Стас. Летний вечер, лес, птички чирикают, первый мальчик, который мне нравится, тянется ко мне, чтобы поцеловать… И мой живот, который решает подвести меня именно в этот самый момент, и на всю округу раздаются очень неприличные звуки…

– Он смеялся? – спрашиваю я с отвращением, представив этого незнакомого Димку. Конечно, смеялся, иначе истории бы не было. Наверное, на Раевского похож или на денди.

– Еще как, на весь лес закатился от хохота. Ну, его можно понять – кто бы не смеялся на его месте, – Рита улыбается, но мне совсем не смешно. Я представляю маленькую Риту, которой стыдно, больно и, наверное, страшно, и мне не смеяться хочется, а заслонить ее собой и крушить всех вокруг, кто посмеет обидеть ее хоть взглядом.