На путях к Священному союзу: идеи войны и мира в России начала XIX века

В 1810 г., сразу же как началась подготовка к войне, встал вопрос о ее пропагандистском обеспечении. Вопрос этот стоял тем более остро, что России, как тогда казалось, предстояло действовать в условиях дипломатической изоляции. «Россия, – говорилось в “Записке” военного министра М.Б. Барклая де Толи Александру I, – останется в одиночестве сопротивляться приуготовляемому скрытно против нее ополчению, может быть, всех сил твердой земли в Европе». Впрочем, это не мешало планировать опережающее вторжение в Европу русских войск, сосредоточивающихся вдоль западной границы: «Хотя война сия, по цели своей и свойству, представляется в виде оборонительной, но не должно ограничивать ее единственным предметом обороны. Счастливый успех в сопротивлении тогда токмо быть может, когда предназначены и приуготовлены будут все средства действовать и наступательно на места, самые важные для неприятеля, пользуясь обстоятельствами и временем» [Барклай де Толли, 1900, с. 1]. Под словом «оборонительная» здесь понимается не война на русской территории, а защита национальных интересов России, которые, как казалось Барклаю, лучше будут обеспечены, если русские первыми начнут войну.

Поэтому одновременно с разработкой наступательных планов начинается зондирование общественного мнения на пограничных территориях, доставшихся России в результате польских разделов. Еще в мае 1810 г. барон И.И. Дибич, в то время дежурный штаб-офицер в корпусе П.Х. Витгенштейна, был командирован в польские земли для изучения ситуации на месте. Его главными информаторами были иезуиты. 9 мая Дибич из Динабурга доносил Барклаю де Толли о существовании международного заговора иллюминатов с целью уничтожения «всех религий и образования, так называемой, умственной религии», а также с целью разрушения «всех существующих государственных составов и престолов, чтоб на развалинах оных основать всеобщую монархию, правление которой зависело бы тогда от влияния тайного сего общества, ласкающегося сим средством утвердить вечный мир» [Дибич, 1900, с. 90–91]. Членом этого общества является Наполеон, поэтому вся его завоевательная политика направлена на службу иллюминатов. Из этого следует, что «каждая минута мира, даруемая Наполеоном союзникам своим и всему свету, без сомнения проводится в приуготовлениях к нападению и к совершенному разрушению сим их и ожидать можно найти в государстве вкравшихся подосланцев, старающихся распространить правила тайного сословия и наипаче обращающихся к склонным ко всяким мечтам молодым и другим людям, которые охотно входят в намерение их и могут служить средством к достижению цели» [Дибич, 1900, с. 91].

Иезуиты, раскрывшие заговор иллюминатов, являются врагами Наполеона, и, следовательно, естественными союзниками России. В то же время они пользуются расположением поляков («С некоторого времени вошли во всеобщее почти употребление красные шапки [цвет короны польских королей. – В. П.] и езуиты»), которые настроены против России: «Несогласия между русскими и поляками везде приметны». Таким образом, иезуиты, при соответствующей политике по отношению к ним со стороны России, могут служить средством воздействия на поляков.

Записку Дибича Барклай де Толли получил 2 июля 1810 г. Хронологически это совпало с работой Жозефа де Местра над письмами об общественном образовании в России, адресованными министру просвещения Алексею Кирилловичу Разумовскому. Последние два письма, датированные 26 июня и 18 июля, посвящены обществу Иисуса. В них прямо говорится, что иезуиты являются «естественными, непримиримыми и неутомимыми врагами» иллюминатов [Maistre, 1853, р. 331]. Вряд ли между запиской Дибича и письмами Местра к Разумовскому следует усматривать причинно-следственные отношения. Однако связь между ними, несомненно, существует. Генерал ордена иезуитов Т. Бжозовский еще в 1806 г. просил вывести иезуитские школы в Белоруссии из‑под юрисдикции Виленского университета. Тогда этот вопрос не казался актуальным, и царь не отреагировал на просьбу иезуитов. В июне 1810 г. Бжозовский направил новое прошение, на этот раз на имя министра просвещения [Инглот, 2004, с. 157], видимо, рассчитывая на поддержку Местра. Поддержка эта, разумеется, была оказана. Местр подробно обосновал необходимость создания в Полоцке иезуитской академии, которая могла бы составить свободную конкуренцию Виленскому университету. Александр I со своей стороны обратился к А.К. Разумовскому с просьбой «защитить» иезуитов, но при этом, как пишет Местр, «не осмелился решить вопрос» [Maistre, 1884–1886, t. 12, p. 74].