На путях преисподней

Комната, куда Эйрик привел Уинетт, выглядела уютно. Ароматные свечи в канделябрах бросали блики на белые каменные стены. В центре накрытого к обеду стола, рядом с серебряными блюдами и парой изысканных кубков, красовался букет полевых цветов. Из двух окон открывался вид во двор — слава Госпоже, с перспективой не происходило ничего необычного. После несообразностей, на которые Уинетт насмотрелась за сегодняшний день, это успокаивало. Дальний угол за лужайками, где сгустились ночные тени, выглядел как-то странно — но скорее всего, ей просто показалось. Эйрик усадил гостью спиной к окну: по-видимому, он понимал, как тяготят ее картины, противоречащие здравому смыслу. Он дождался, пока она устроится поудобнее, потом сел напротив и наполнил ее кубок рубиновым вином.

— Надеюсь, тебе понравится, — произнес он с улыбкой, наливая вина себе.

Уинетт попробовала вино: оно действительно оказалось великолепным. Второй глоток сам проскочил в горло, словно в кубке была вода. Она все еще не могла отойти от того, что довелось увидеть в таинственном водоеме.

— Как такое возможно? — она задала этот вопрос самой себе. Эйрик улыбнулся и пожал плечами.

— Ты о водоеме? Не знаю… Здесь действуют другие законы.

— Я действительно видела его?

— Несомненно. Водоем никогда не лжет, — Эйрик подвинул ближе блестящее блюдо, на котором исходило ароматным паром жаркое в окружении сочных овощей. — Попробуй мясо. Ты наверняка проголодалась.

Уинетт не была в этом уверена. Единственное, в чем она могла быть уверена, — это в том, что жива, хотя до сих пор не понимала, как это возможно и где она оказалась. Однако Эйрик счел ее молчание знаком согласия. Он нарезал мясо, положил ей в тарелку пару толстых ломтиков и украсил овощами. Уинетт по-прежнему не хотелось есть, но из чувства сообразности она принялась за еду. Жаркое оказалось восхитительным, и странное дело: ей захотелось еще. В глазах ее темноволосого сотрапезника заплясали веселые искорки, и он тепло улыбнулся.

— Вкусно, не правда ли? — он произнес это так, словно ожидал от нее нового потока вопросов. Уинетт слабо улыбнулась и кивнула.

— Очень вкусно.

— Я рад, — искренне ответил он. — Я хочу, чтобы твое пребывание здесь было как можно приятнее.

Уинетт рассеянно изучала его лицо. По губам Эйрика вновь скользнула улыбка. Он промокнул губы ослепительной салфеткой и поднял кубок:

— За ваше воссоединение.

Тост почему-то показался ей странным. Однако на лице Эйрика по-прежнему не было и тени недобрых мыслей, а улыбка светилась искренностью. Уинетт кивнула, и они одновременно осушили свои кубки.

— Здесь действительно нет слуг? — спросила она.

— Тебе что-то потребовалось? — его голос звучал заботливо, почти беспокойно.

— Нет, — Уинетт покачала головой. — Все просто великолепно.

— Я рад. Я уже испугался: вдруг допустил какие-то промахи.

— Все прекрасно, — повторила она, и Эйрик улыбнулся с нескрываемым облегчением.

— Еще вина?

Прежде чем она успела ответить, он уже наполнял ее бокал рубиновой жидкостью. Перед ней был человек, изо всех сил стремившийся выказать радушие — не более того. Она выпила; то, что он проигнорировал ее вопрос, уже вылетело у нее из головы. Эйрик непринужденно болтал — рассуждал о способах приготовления мяса и овощей, интересовался, понравился ли ей соус, потом спросил ее мнение о столовом серебре и убранстве комнаты… Он держался легко и, похоже, не имел никаких тайных мотивов — просто хотел угодить ей во всем, предупредить все ее желания. Когда Уинетт наелась досыта, Эйрик убрал блюда в сервант.

— Помоют позже, — бросил он мимоходом. Это могло означать, что во дворце все-таки присутствуют незримые слуги. Тем временем Эйрик поставил на стол вазу с фруктами. Уинетт выбрала яблоко.

— Подожди, я очищу, — проговорил он настойчиво. Сняв кожуру, он вырезал сердцевину и нарезал плод тонкими ломтиками.

— Спасибо, — улыбнулась Уинетт, принимая яблоко. Откровенно говоря, предупредительность хозяина начинала ей докучать.

Эйрик ответил ей широкой улыбкой. Пламя свечей бросало золотые блики на его темно-русые волосы. Он ел яблоко, и его белоснежные зубы отрезали кусочки, точно ножом. В другой руке он держал кубок и время от времени делал маленькие глотки. Проглотив последний ломтик, Уинетт внезапно ощутила усталость и зевнула, прикрыв рот салфеткой.

— Хочешь прилечь? — спросил Эйрик.

Она молча кивнула. Веки налились тяжестью, перед глазами все плыло. Казалось, сами свечи колышутся вместе с языками пламени. Их сияние завораживало, странные узоры трепетали на безупречной белизне стен. Уинетт снова зевнула, на этот раз не успев поднять к губам ладонь. Эйрик немедленно вскочил и оказался около ее стула. Опершись на его руку, Уинетт поднялась. Ноги отяжелели, она чувствовала себя настолько утомленной, что несколько шагов до двери дались ей труднее, чем вся сегодняшняя прогулка.