На рандеву с тенью

«Нет, странно все же, — размышляла она. — В чем причина такой ее злобы на Коровину? Ведь встречались они вроде бы лишь в клубе на занятиях. Их связывали чисто деловые отношения — тренер и клиентка. Откуда же такой яд? Нет, что-то тут не так».

Однако она и не подозревала, что впереди ее ожидает еще более странный разговор.

Дом, где проживала Коровина, оказался в самом конце Садовой улицы, в квартале от «Пчелы». Облупленная пятиэтажка из серого кирпича. Зеленые пластмассовые балконы, запах кошек на лестнице, полное отсутствие лифта и помятая железная дверь со сломанным кодовым замком.

На скамейке перед подъездом дежурил грустный алкоголик. Катя поинтересовалась, на каком этаже квартира 48. Алкоголик ответил — на последнем — и галантно предложил «сопроводить». Катя, к которой постепенно начинало возвращаться прежнее бодрое настроение, погрозила ему пальцем.

На пятом этаже было всего две двери и лестница на чердак Из-за двери под номером 48 доносилась музыка: пел мужской церковный хор.

Катя позвонила. Тихо все, только хор грянул громче, словно прибавили звук в телевизоре или приемнике. Она снова настойчиво позвонила, постучала кулаком в дверь.

Шаги. Замерли, словно там, за дверью, кто-то застыл в нерешительности.

— Откройте, пожалуйста! — Катя снова нажала кнопку звонка.

— Кто там? Что вам нужно? — послышался испуганный женский голос.

— Я... — Катя чуть было не ляпнула про «корреспондентку», но вовремя спохватилась:

— Я подруга Машина — Катя. Из Москвы приехала. Вы ее мама?

— Какая еще Катя? — Дверь все же приоткрылась на цепочку. Катю разглядывали Протодиаконский бас выговаривал речитативом о покаянии и прощении грехов.

— Маша давно мне не звонила, а тут знакомые ребята сообщили: с ней несчастье, такой ужас. Я сразу приехала, хотела у вас узнать про все. — Катя говорила быстро, не давая женщине опомниться и захлопнуть дверь. — Я Катя. Неужели она вам обо мне не говорила? Мы познакомились в Москве год назад.

И тут произошло...

— Ну, конечно, Катенька! Проходите, я вспомнила... Она, дочечка моя... Конечно, говорила, я забыла, у меня с памятью что-то. Так вы к ней, к дочечке моей, приехали? А ее нет.

У Кати похолодело сердце. Такой реакции на свою ложь она не ожидала. Голос Коровиной — старшей дрожал. В крохотной прихожей было темно, она пока еще не видела ее лица. А пахло чем-то тяжелым, приторным. Катя только позже сообразила, что это ладан. Из комнаты лилось церковное пение.

— Проходите. — Женщина захлопнула дверь и подтолкнула Катю в комнату. В это время дверь другой комнаты открылась. На пороге стояла девочка лет двенадцати. Катя вспомнила: она уже видела эту девочку однажды. Та внимательно оглядела Катю, тяжело вздохнула, отступила в глубь комнаты и закрыла дверь.

— Извините, как ваше имя-отчество? — спросила Катя.

— Марина Брониславовна, — женщина обернулась. И Катя ее узнала. Та самая, что приезжала на джипе к спелеологам вместе с Островских и еще какой-то женщиной. Катя узнала и эти жидкие, крашенные перекисью волосы, изможденное лицо с запавшими заплаканными глазами.

— Так вы помните ее? Горюете о ней, дочечке моей? Скучаете?

Катя вздрогнула — полный отчаяния и... любопытства вопрос.

— Да, я потрясена... Это ужас, что с ней, с ними случилось. Ребята сказали, они заблудились в каменоломнях. Я подумала, может быть, надо чем-то помочь? Найти?

— Ее уже никто, никто не ищет.

— Нет, что вы, их ищут, — возразила Катя. — Поиски в каменоломнях ведутся, меня ребята знакомые на место возили. Там спасатели работают... — И тут Катя увидела источник церковных песнопений — старый кассетный магнитофон на подоконнике за шторой. А на полу, прилепленная прямо на паркет, стояла толстая восковая свеча, наполовину уже оплывшая.

Точно такую же свечу она увидела и на круглом обеденном столе, стоявшем в центре комнаты На нем в полном беспорядке лежали книги, какие-то квитанции, ворох фотографий. Тут магнитофон умолк, видимо, закончилась кассета.

— Марина Брониславовна, могу я чем-нибудь вам помочь? — спросила Катя.

Женщина оперлась на стол и зарыдала. Плечи ее тряслись.

— Дочечка моя ненаглядная, — сквозь всхлипы доносилось до Кати. — Дочечка, что же они с тобой сделали...

Катя в душе проклинала себя за этот обман.

— Очень, очень жаль Машу, — искренне сказала она. — Такая была веселая, красивая, такая хорошая подруга. Мы редко виделись в последнее время, только когда она в Москву приезжала...

— Тут у меня есть ее московские фотографии, — Коровина лихорадочно начала рыться в снимках — Она любила сниматься. Вот они на Красной площади, а вот на Манеже у фонтанов новых. Тут вас целая компания. Все молодые... Да вот и вы рядом с ней тут. Конечно, вы, как же это я вас сразу не узнала? Катя из Москвы, ну конечно же!

«Паранойя», — Катя смотрела на снимок, который Коровина тыкала ей чуть ли не под нос. У гостиницы «Москва» была действительно снята целая группа ребят и девушек. В центре — высокая длинноногая блондинка в красном сарафанчике-мини, с пышными светлыми волосами, кукольно облагороженными воздушной американской химией.