На скамейке возле Нотр-Дам

Вдруг в аппаратике что-то щелкнуло – без звонков, и мягкий женский голос (он показался ему слишким низким, но все-таки он сразу узнал в нем Мари) тут же, не спрашивая, не говоря «алло?», произнес его имя.

Он так обрадовался, услышав ее, что первое время не мог ничего сказать.

– Валерий, я просто хотела узнать, что вы живы. Я не ошиблась? Вы – там?

– Нет, я в России, Мари. Вы не волнуйтесь, здесь безопасно…

– Но вы летаете туда? – Звонок застал Мари в момент, когда она вдруг решила вымыть Лулу в тазике. Собака, вопользовавшись передышкой, выскочила из рук и побежала прочь, оставляя повсюду грязные брызги и следы мокрых лап.

– Сейчас – нет, сейчас ночь, – с идиотской улыбкой сказал Валерий. – Но это вообще все неважно.

– А что важно? – вдруг спросила Мари, прислоняясь к косяку.

– Маша, я вас люблю.

Потом Мари сказала:

– Я тоже…

Валерий и сам не понимал, как у него вырвались эти слова.

– Маша, вы не волнуйтесь, я просто люблю вас, и… все. Я вас вспоминаю, я думаю о вас… – Она все молчала. – Вы такая красивая. Вы необыкновеная, Маша…

Она вдруг спросила:

– Как Лена?

И связь прервалась. Он не услышал ее последние слова и вдруг решил, что она положила трубку. В этом было, как он подумал, что-то правильное. Ведь сейчас отсюда, да и вообще ниоткуда, он больше не мог ничего сделать, кроме того, что завтра вылететь на своем самолете и дать своим друзьям расколошматить ракетные установки противника, чтобы они не били по территории Осетии. Это была, в общем, простая, но вместе с тем страшно сложная задача. Эта задача была напрямую связана с жизнью и смертью, но он сейчас не думал ни о жизни, ни о смерти. Он радостно улыбнулся куда-то в пространство и с легким сердцем лег спать.

Через мгновение он уже засыпал, как вдруг снова резко, настойчиво зазвонил его телефон. Сквозь сон подумал: «Только бы это была не Лена!» Он сонно взглянул на номер звонившего и вскочил. Это Мари перезванивала ему!

У него пересохли от волнения губы.

– Да, Маша?

И услышал:

– Молчите! Молчите и не прерывайте! – Он и молчал, и даже сама тишина в телефоне была для него радостной.

– Послушайте, Валерий, я много думала о нашем последнем разговоре с вами. И о том разговоре, что был в Люксембургском саду…

Он затаил дыхание.

– Так вот, сейчас все это неважно, что вы тогда говорили, все это были слова, одни слова. А сейчас самое главное – это дело, ваше дело. Оно сейчас главнее всего – для вас, для меня, для Лены, для вашего сына, для всех ваших близких людей… Надо, чтобы вы вернулись…. – Он понял, что она очень волнуется. – Я хочу, чтобы вы вернулись, чтобы весь этот ужас закончился как можно скорее. И чтобы те, кто вас любят, смогли вас обнять…

Он даже задохнулся от слов Мари, он ждал их от Лены, но не Лена их произнесла. Хотя он не сомневался, что и Лена желала ему того же. Он только и смог, что пробормотать в ответ:

– Спасибо, Мари.

Она добавила:

– И удачи! Желаю удачи! – Она нажала на кнопку отбоя и выключила телефон, чтобы нельзя было больше перезвонить. Она сказала все, что хотела, она согнала с постели Лулу, вытерла ее досуха и легла с ней спать. И все они трое – и Лена, и Мари, и Валерий – спали на разных участках земли, но перед сном все думали об одном и том же.

Часть последняя

В воздухе

Сергея Павлова, своего друга по училищу и первым годам службы, Валерий узнал не сразу. Основательной была внешняя разница между двадцатидвухлетним лейтенантом и этим, полноватым уже и спереди лысеющим дядькой, немного вразвалочку вышедшим из служебного автобуса. Павлов привез на аэродром двух таких же молоденьких лейтенантиков, какими они были сами с Валерием лет восемнадцать назад.

– Серега! Не узнаешь? – Валерий вышел из тени единственного, росшего неподалеку от крыльца карагача. На вытоптанной под его ветвями площадке рыжий котенок играл с кусочком целлофана от смятой сигаретной пачки.

– Старый бродяга! – сказал Серега, посмотрев на него. Они обнялись.

Они не успели даже поговорить. Их ждали. Командир зачитал план и цели работы. Стали расходиться.

– Твой номер какой? – переспросил, перед тем как уйти к своему самолету, Серега.

– Семьсот тридцать первый, склеротик! Не перепутай! – шлепнул Валерий его по плечу, повторяя, как пароль, старую, хорошо им обоим известную шутку. В молодости перед вылетами они по-разному меняли старый анекдот о том, как однажды американский летчик в полете перепутал позывные и вместо имени своей жены все время повторял имя любовницы. В результате залетел куда-то не туда. Точное окончание этого анекдота уже затерялось в годах, но намек на шутку про позывные по-прежнему повторяли все новые поколения наших летчиков.

– Я – впереди! – ухмыльнулся Серега. – Семьсот тридцатый.

– Тот, кто раньше встает, тот всегда впереди! – ответил Валерий, намекая на то, что в те счастливые годы, когда они жили с Серегой в одном общежитии, он, Валерий, любил всегда подольше поспать, а рано встававший Серега с утра отправлялся в магазин за картошкой и сосисками к обеду. – У тебя квартира-то в Липецке есть?