На службе у Изгоя

– Будешь биться заколдованным мечом? Он перерубает наши клинки! – Последние слова моего противника относились ко всем присутствующим в зале.

– С тебя хватит и обычного. А хочешь, борись безоружным, как ваш богатырь Редедя, и я не возьму клинка в руки!

Касог расхохотался:

– Сам напросился! Дозволь, княже!

Ростислав молчал несколько секунд, сжав кулаки так, что побелели костяшки. Наконец он коротко бросил:

– Дозволяю «Божий суд»! По Правде моего деда Ярослава! Тому, кто выиграет, более не мстят!

– А кто мне мстить-то будет?! – Доволен Даур, весел, уже раздевается, подбадриваемый сотоварищами.

И действительно, касог очень крепок, едва ли не на голову выше меня и раза в полтора шире в плечах. А весом он и вовсе пуда на два тяжелее, голова его покоится на истинно бычьей шее, на руках и груди внушительные пласты мышц. Живот, правда, заплыл жирком, но все же это не вперед выступающее пузо – по местным меркам эталон мужской красоты и мощи! Радей, не уступающий касогу шириной плеч, осторожно склонился ко мне:

– Уверен, Андрей? Ты посмотри, какой медведь, он же тебя раздавит!

Я лишь коротко усмехнулся:

– Лед Ловати помнишь? Сейчас будет так же.

Отроки, прислуживающие на пиру, споро раздвинули столы, в их глазах, скользящих по моей поджарой, увитой крепкими, но не столь объемистыми, как у Даура, мышцами фигуре, читается сочувствие и интерес. Лишь некоторые из присутствующих на пиру поглядывают на касога с насмешкой да неприязнью, а вот большинство чествуют Даура бодрыми криками. Я случайно поймал тревожный взгляд Ланки, полный невысказанной боли, и ответил мимолетной улыбкой, мол, прорвемся.

– Начали!

Яростно взревевший, словно медведь, касог бросился на меня, выставив руки перед собой. А я даже не шелохнулся – пока этот бык не поравнялся со мной.

Короткий отшаг в сторону с одновременным нырком под руку, и носок левой ноги больно бьет по голени противника, подсекая ее. Даур падает с чудовищным грохотом, я же остаюсь стоять.

– Что, ножки не держат?

Касог зарычал еще страшнее. В этот раз, встав на ноги, он пошел на меня уже не спеша, медленно приближаясь с широко расставленными руками – ожидает, что я буду ловчить и выворачиваться от его захвата, и потому классическую двоечку прямых в челюсть он пропускает. Серию я закончил жестким апперкотом левой руки, подбросившим его голову.

Однако противник лишь очумело встряхнулся и попытался тут же ударить в ответ, этак размашисто, залихватски! Но, снова поднырнув под руку, я ответил встречным боковым по печени, а выпрямившись, донес до подбородка врага два акцентированных хука – и снова Дауру хоть бы что! Вот только мне кажется, что я бил по стволу дерева, а не по человеческой голове.

В этот самый миг у меня появились сомнения в исходе схватки.

Между тем отступивший под ударами противник стремительно бросился вперед – и в этот раз захват его мощных рук все же сомкнулся на моих ребрах! Касог сжал их, чудовищным усилием ломая меня. Взревев от боли, я ответил резким одновременным ударом раскрытых ладоней по ушам врага.

От боли Даур отпустил меня, и я тут же сделал два шага назад, пытаясь восстановить дыхание. В короткие мгновения передышки до меня стало доходить, что кричат в зале, и среди прочих выкриков я отчетливо расслышал вопли касогов: «Убей! Сломай его!»

Ну что же, если вы так просите…

На этот раз противник разразился серией размашистых, «деревенских» ударов – и все же довольно быстрых и опасных. Я пятился несколько мгновений, но потом сумел удачно поднырнуть – и на выходе пробил прямой удар ладонью в горло врага. Даур в ужасе схватился за кадык и тут же пропустил еще один прямой в «солнышко», теперь уже кулаком. Свирепый противник стал оседать на колени из-за нехватки воздуха, я не спеша зашел сзади, сомкнув руки под подбородок касога и уперев колено ему в позвоночник чуть ниже шеи.

Следующие несколько секунд я тратил все силы, чтобы «вытянуть» на себя его голову, а мужественный и могучий противник, как мог, сопротивлялся, даже не имея возможности вдохнуть.

Но вот пальцы его расслабились, руки безвольно повисли вдоль корпуса, а позвонки, ломаясь, чрезвычайно громко и противно захрустели… Тело Даура пало к моим ногам, и в зале повисла звенящая тишина. Ее прервал спокойный голос князя:

– Передайте моему даннику Тагиру, что его сын принял условия поединка и честно проиграл. Теперь же никто из вас не станет мстить урманину. Не на моей земле!

Глава 3

Июль 1065 г. от Рождества Христова

Окрестности Тмутаракани

– Менавлиты![63] На колено!

Закованные в кольчуги или чешуйчатые[64] брони копейщики разом опустились на колени, воткнув заостренные древки тяжелых и массивных полутораметровых копий в землю и склонив их в сторону предполагаемого врага. При атаке кавалерии их широкие наконечники должны рассекать животы лошадей и вонзаться в конские груди. И сейчас, исполняя маневр едва ли не в тысячный раз, первая линия фаланги наконец-то сумела сделать его верно, синхронно!

– Алебардщики! Копья на плечи менавлитов!