На службе зла

– Да, тяжело, – подала тихий голос сержант Эквензи.

Робин с благодарностью посмотрела ей в глаза.

– На левом запястье – наколка, – указал Уордл, передавая им третье фото, запечатлевшее руку до локтя, уложенную на стол.

С трудом преодолевая дурноту, Робин пригляделась и различила черные значки «1Д».

– Туловище смотреть не обязательно. – Уордл перетасовал снимки и отдал их сержанту Эквензи.

– Где оно лежало? – спросил Страйк.

– В ванне, – ответил Уордл. – Там он ее и убил. В ванной комнате у него была оборудована своего рода разделочная доска. – Он поежился. – От жертвы была отсечена не только нога.

Робин только порадовалась, что Страйк не стал уточнять. Она бы не выдержала подробностей.

– Кто ее нашел? – продолжал Страйк.

– Квартирная хозяйка, – ответил Уордл. – Женщина немолодая, вырубилась тут же. Кажется, ее инфаркт хватил. В Хаммерсмитскую больницу отвезли.

– А что ее сюда привело?

– Запашок. Соседи снизу позвонили. Вот она и решила заглянуть сюда с утра пораньше, до магазинов, чтобы застать эту Оксану дома. На звонок никто не ответил, и она отперла дверь своим ключом.

– Неужели соседи снизу ничего не слышали… ни криков… ни… шума?

– Дом переоборудован в расчете на студентов. Проку от них – как от козла молока, – бросил Уордл. – Музыка орет, дружки шляются в любое время дня и ночи. Когда мы спросили, не было ли слышно чего наверху, они вылупились, как бараны. У девчонки, которая позвонила хозяйке, случилась форменная истерика. Все твердила, что должна была позвонить сразу, как почуяла запах, и теперь не сможет себя простить.

– Да уж, тогда все было бы иначе, – подхватил Страйк. – Вы бы присобачили голову на место – и девушка стала бы как новенькая.

Уордл захохотал. Даже сержант Эквензи улыбнулась. А Робин резко встала. Вчерашнее вино и утренний круассан пошли не впрок. Жалобно извинившись, она выскользнула за дверь.

22

I don’t give up but I ain’t a stalker,I guess I’m just an easy talker.Blue Öyster Cult. «I Just Like To Be Bad»[43]

– Спасибо, теперь я представляю, что такое черный юмор, – сказала Робин час спустя; ей было и досадно, и смешно. – Мы можем двигаться дальше?

Страйк уже раскаивался, что в кабинете для совещаний стал отпускать свои шуточки: после этого Робин минут двадцать провела в туалетной комнате и вернулась бледная как полотно, в легкой испарине и с мятным запахом изо рта, однозначно указывавшим, что она повторно чистила зубы. По предложению Страйка они не стали брать такси, а прошлись по свежему воздуху вдоль Бродвея до ближайшего паба «Фезерс», где заказали чай. Сам Страйк предпочел бы пиво, но Робин наверняка сочтет такой заказ неслыханной черствостью, потому как еще не свыклась с мыслью, что выпивка и кровь идут рука об руку.

В «Фезерс» было тихо – среда, половина двенадцатого. Они заняли столик в конце просторного зала, подальше от пары полицейских в штатском, которые сидели у единственного окна и вели приглушенный разговор.

– Когда ты выходила, я рассказал Уордлу про нашего друга в вязаной шапке, – начал Страйк. – Он обещал поставить на Денмарк-стрит своего топтуна – пусть несколько дней покараулит.

– Как по-твоему, журналисты опять нагрянут? – спросила Робин, которая еще не рассматривала эту перспективу.

– Надеюсь, нет. Уордл не собирается обнародовать фальшивые письма, чтобы не потакать этому уроду. Тот, по его мнению, из кожи вон лезет, чтобы меня подставить.

– А сам ты разве так не считаешь?

– Нет, – сказал Страйк. – Он не настолько примитивен. Там планы более изощренные.

Страйк умолк; Робин с пониманием отнеслась к ходу его мыслей и не мешала.

– Он нас терроризирует – вот как это называется, – медленно выговорил Страйк, почесывая небритый подбородок. – Хочет выбить у нас почву из-под ног, разрушить по мере сил нашу жизнь; и надо сказать, у него неплохо получается. К нам в контору заявляется полиция, нас с тобой вызывают в Ярд, мы теряем клиентов, у тебя…

– Насчет меня не беспокойся! – тут же перебила Робин. – Я не хочу, чтобы…

– Черт тебя раздери, – не выдержал Страйк, – мы оба видели вчера этого хмыря, Робин! Уордл вообще считает, что я должен приказать тебе сидеть дома и…

– Прошу тебя, – взмолилась Робин, хотя к ней вернулись утренние страхи, – не отстраняй меня от работы…

– Убийство – слишком высокая цена за уклонение от семейной жизни!

Заметив, как она содрогнулась, он тут же пожалел об этих словах.

– Я не прикрываюсь этой работой, – прошептала Робин. – Я просто ее люблю. Сегодня утром меня едва не вытошнило от того, что я тебе вчера наговорила. Я боялась, как бы ты не счел, что я могу дать слабину.

– Вчерашние разговоры тут ни при чем, слабина тоже. Речь идет о психе, который, судя по всему, тебя выслеживает и который уже разрубил на части одну девушку.

Допив остывший чай, Робин промолчала. У нее подводило живот от голода. Но от мысли о том, чтобы заказать еду в пабе, где подавали только мясное, ее бросило в жар.