На стороне мертвецов

— Да как же это можно — чтоб боги? Никак не можно, Бог-то — он один! — укоризненно залопотал Мелков, и перекрестился на торчащую вдалеке церковную маковку. Мите пришлось с силой сжать кулаки, а то руки так и тянулись к пухлому, в складочках горлу.

«Да что со мной?» — торопливо пряча кулаки в карманы автоматонного плаща, испуганно подумал он.

— Бросьте, Фан Фаныч. Как их еще называть-то: дальние предки Чтимых Кровных Предков? — бросил через плечо ротмистр. — А вдруг они вовсе не предки? И даже не родичи?

— Родичи — не-родичи, а ведь встали… стервецы! — буркнул Мелков, и последнее слово звучало как ругательство, а не как обычное название восставших мертвецов. — Где это видано, чтоб какой-то лавочник мертвяков будто Кровный Мораныч поднимал?

— Раз уж Аркадий Валерьянович, прошу прощения, ваше высокоблагородие, но вы ведь ни разу не Кровный… ежели сами, без Моранычей упокоили, так и мертвяки, видать… пожиже обычных оказались? — хмыкнул ротмистр. — Хотя сынок ваш, вроде бы, Кровный по матушке? — и острые, как два буравчика, глаза его уставились на Митю.

Вот теперь светская выучка понадобилась сполна. Не показать, что напрягся, не дрогнуть лицом…

— Жидкий мертвяк, ротмистр, особой опасности не представляет. — негромко, так что Богинскому пришлось податься вперед, чтоб услышать, обронил отец. — Ввиду высокой стадии разложения. А по матушке разве что посылать можно, а Кровным быть никак нельзя. Ты или Кровный, или нет. Впрочем, вы ведь это знаете, не так ли, Александр Иванович?

— Я и про древнейших богов раньше не знал. — буркнул ротмистр. — There are more things in heaven and earth, Horatio,/Than are dreamt of in your philosophy.[6]

— Просто зазнался народишко не по чину. — заключил Мелков. — Чугунку кладут, заводы строятся, вот и лезет сюда всякая шваль. Вон там Брянское акционерное общество литейные цеха заложило. — Мелков махнул в сторону труб. — А с той стороны конкуренты их, бельгийские заводы Шодуар. Заводов еще и нет толком, а рабочие уже из-за бараков бунт учинили. Дескать, зимой там жить невозможно. И добро б, их, бельгийские, рабочие! А то ведь наши, росские! — в голосе Мелкова дрожало тягостное недоумение.

— Неужто все так плохо? — пробормотал Митя.

— Та и доброго багато! — вдруг громыхнул казацкий старшина. — Пришлый рабочий народишко, звычайно ж, шебутной… Алеж ось мы з вами, панове, зараз на «Фабрику» въезжаем…

— Район такой, по фабрикам ткацким названо, еще при светлейшем князе Потемкине заложены: суконные, чулочные, иные-прочие… У самого государя императора три мундира екатеринославского сукна! — поторопился влезть Мелков.

Митя разочарованно хмыкнул: окрест не оказалось ни лавок, торгующих тем самым сукном, ни иных интересностей. Облупленные домишки в один, самое большее два этажа перемежались глиняными домиками с огородами. По лысому пустырю бродили тощие козы.

— Самое гиблое место в городе! — усмехнулся ротмистр.

— Було! — наставительно поднял толстый палец Потапенко. — При батьке моем, Михайло Потапыче, навить здоровые мужики, при оружие, якщо сюда ехали, коней в галоп пускали, да и то всякое случалось. Меховые воротники с офицерских шинелей, и те обрывали. А зараз сносить будут! — довольно прогудел он. — Заводоуправление бельгийское поставят… А це склад «Брянского товарищества». — он ткнул хлыстом в громадный прямоугольник, сложенный из новехонького кирпича, торчащий среди развалин, словно гриб на трухлявом пне. Заплетаясь в спутанный клубок, со всех сторон к «прямоугольнику» тянулись накатанные колесные колеи. Битюги-тяжеловозы волокли проседающие телеги, а крепкие грузчики с матом и уханьем выгружали тускло поблескивающие железные болванки.

— В центральные губернии отправлять будут, на питерские заводы. — кивая на склад, пояснил ротмистр. — Должны были уже отправить, но сроки строительства дороги сорваны…

— Да, мне объяснили. — обронил отец. Покойный железнодорожник, что так и не довез свой доклад до губернатора.

— Железа с чугуном тут скопилось — на сотни тысяч рублёв. А может, даже на целый мильон! — аж зажмуриваясь перед величиной и величием суммы, сладко пропел Мелков.

— Почему не выставили охрану? — поинтересовался отец и… вся троица застыла в седлах. И впрямь будто васнецовские богатыри на распутье.

— Дык… Кому охранять-то? Мои казачки все на башнях. — прогудел Потапенко.

— Мои жандармы не умеют сторожить склады. — отрезал ротмистр.

— Моим так вовсе дальше железной дороги дела нет! — подхватил Мелков.

— Любопытно, что бы ответил ваш полицмейстер. — сытым котом промурлыкал отец, и одарил троицу долгим взглядом, точно пересчитывая.

Митя подавил ухмылку. Из будущих отцовских подчиненных только полицмейстер встречать не явился.

— Зато теперь, господа, вы перестанете задаваться вопросом, почему именно у вас государь-император повелел создать первый губернский департамент полиции. — насмешливо добавил отец.

Последовало недолгое молчание, новые подчиненные торопливо переглянулись — в глазах их сквозила досада… и некоторое, слабенькое пока, уважение.