На суше и на море. 1962. Выпуск 3

Когда три офицера прибыли месту назначения, они обнаружили там крошечный поселок, едва насчитывавший двадцать пять деревянных домов. Он имел все необходимые атрибуты американского населенного пункта той эпохи: лавку, школу, суд и тюрьму. На восточном берегу озера у Освего находились остатки последнего английского форта, увековеченного в дальнейшем как место многих волнующих событий, позже описанных в романе «Следопыт». В действительности все замечательные описания лесов и вод вдоль берегов реки Святого Лаврентия появились в результате того, что автор романов о Кожаном Чулке бродил по этим местам во время своей службы в Освего, будучи гардемарином военно-морского флота.

В этом маленьком первобытном поселении Вульзи снимал дом для себя и своих офицеров. Строительство кораблей продвигалось быстро. Через несколько дней после того, как срубленные в лесу деревья были сплавлены по реке к верфи, уже появились первые очертания корабля «Онейда».

7 ноября 1808 года, спустя четыре месяца пребывания в Освего, Джеймс писал своему брату Ричарду в Куперстаун:

«Слухи о войне усиливаются. Если они оправдаются, придется распроститься с Онтарио. Я с удовольствием вновь увижу соленые воды. В последние месяцы в Освего было очень многолюдно: офицеры, торговцы, контрабандисты и тому подобные люди. Я купил пару пистолетов за 20 долларов на память о службе в этих местах. Нет никакой надежды на случай использовать их здесь».

Зиму 1808 года вся компания офицеров провела весело. Давались балы и обеды, на которые приглашались все жители Освего и окрестностей на много миль вокруг. В самом большом доме поселка устраивались танцы, продолжавшиеся до поздней ночи. С одной стороны зала в ряд выстраивались мужчины, высокие, пышущие здоровьем люди в узких брюках и цветистых фланелевых рубашках, молодые, бородатые и слегка пьяные, а с другой — такие же крепкие, румяные женщины в длинных широких платьях. Ряды сходились и расходились, делились на пары, потом опять выстраивались в ряды и притоптывали в такт музыке так, что гнулись толстые дубовые доски полов и весь дом содрогался от фундамента до конька крыши. В этом топоте тонула музыка импровизированного оркестра, состоявшего из двух скрипок, флейты, рожка и гармоники. Оркестр играл несложные плясовые мотивы, обычно состоявшие из одной музыкальной фразы, повторявшейся множество раз до тех пор, пока лица танцующих не покрывались испариной. В перерывах между танцами пили хмельное ячменное пиво и, захмелев, так оглушительно орали песни, что стоявшие возле дома лошади рвались с привязи. Наступал вечер, зажигали несколько масляных ламп, но их свет едва пробивался через густое облако табачного дыма, плававшее у потолка. Жизнь была веселой и сытной: озеро изобиловало прекрасной семгой и окунями, в лесах водилось много оленей, кроликов и белок, на лесных озерах и в речных заводях гнездилось множество гусей и уток, на которых охотились молодые офицеры.

Свободного времени было много, и Джеймс бродил с ружьем по окрестным лесам, дремучим и древним, в которых шла своеобразная жизнь индейских племен. Там он встретил люден, послуживших прообразами героев его знаменитых романов о Кожаном Чулке. Главное место среди них занимал американец-охотник, вольный житель лесов, друг индейцев, на стороне которых он был в их борьбе с жестокими белыми колонизаторами, пришедшими из-за океана. Это и был Кожаный Чулок — Натаниель Бемпо, имевший еще много и других прозвищ. Худой, высокий, в костюме из оленьей замши, обшитом кожаной бахромой, в меховой шапке с беличьим хвостом, свисавшим к плечу. Весь пропитанный таинственными запахами леса и индейских костров, он бесшумно ходил с длинным ружьем, как настоящий индеец, выслеживая дичь, разбирая следы и зная повадки всех зверей и птиц. Об этом герое куперовских лесных романов М. Горький писал:

«Перед читателем живет и действует странный человек, — безграмотный, полудикарь, но обладающий в совершенстве лучшими качествами истинно культурного человека: безукоризненной честностью в отношении к людям, ничем не сокрушимой любовью к ним и постоянным органическим стремлением помочь ближнему, облегчить его жизнь, не щадя своих сил»[94].