На суше и на море - 1962

Некоторые исследователи пещер инков в Южной Америке погибали от болезни, все симптомы которой разительно напоминали болезнь участников экспедиции Картера. Врачам удалось найти возбудителя этой болезни. Это был вирус гистоплазмозис, развивающийся в помете летучих мышей. Южноафриканский доктор Дин предложил поискать гистоплазмозис в гробнице Тутанхамона. Предложением воспользовались. Провели бактеорологический анализ. Дин оказался прав. В помете летучих мышей в гробнице нашли гистоплазмозис.

Не знаю как мои товарищи, Володя, Фуат и Рафик, а я в тот день никак не мог забыть о проклятом гистоплазмозисе. А вдруг страшный вирус избрал нас своими очередными жертвами. Мы ходим, смотрим, пьем кока-колу, наслаждаемся минутным отдыхом, найдя кусочек благодатной тени, а вирус, быть может, уже начал свою подрывную деятельность. Может, мы уже обречены?

Я знал, что это глупости. Если бы была опасность заражения, гробницу Тутанхамона закрыли бы для туристов. Я понимал все это разумом, но не мог отогнать порожденных воображением мыслей.

К переправе через Нил мы добрались уже в сумерках. С паромом что-то случилось. Он долго не приходил. У переправы собралось множество народа. Одни сидят на берегу и смотрят на коричневую воду реки, другие степенно пьют чай под тростниковым навесом. Грузчики разгружают причалившую баржу. Вереницей сходят они по трапу, согнувшись под тяжестью мешков. По голым спинам струйками стекает пот.

Через Нил переправляемся долго, минут двадцать. По течению быстро плывут громадные коряги, зеленые островки дерна, развалившийся плетень. Река разлилась широко, и все же очень хорошо видно, как у берега в невысокой траве вышагивают молочно-белые ибисы, священные птицы феллахов. Тянутся чередой рощицы финиковых пальм. Круг солнца из желтого стал пурпурно-красным и покатился, покатился к горизонту, за серые холмы. Приятно ощущать на лице прохладный влажный ветерок.

На следующий день мы на ногах уже с пяти часов утра. Раннее утро — лучшее время для луксорских экскурсий. Спешим в Карнак. Едем в древнем извозчичьем шарабане, который даже на ровной асфальтовой дороге кряхтит и стонет, словно больной старик. Навстречу трусят крепкие маленькие ослики. На них восседают то пожилые феллахи с такими сморщенными лицами, что они похожи на скорлупу грецкого ореха, то озорные большеглазые мальчишки, которые кричат вслед нашему вознице что-то обидное, тот зло ругается сквозь зубы и в отместку больно хлещет лошадей по облезлым спинам.

К входу в Карнакский дворец ведет широкая аллея сфинксов. Мы уже видели ее на десятках открыток и фотографий. Когда-то все фиванские дворцы и храмы соединялись с Нилом такими аллеями. Это был единый стройный архитектурный ансамбль… По аллеям брели к храмам толпы паломников. Курились благовония, пели жрецы, рабы вели на поводу белых жертвенных антилоп.

Скрипит под ногами песок. В бурьяне между каменными глыбами шныряют юркие ящерицы. Испуганные звуком наших шагов, они взбираются вверх по серому камню и замирают. В воздухе глубокая тишина.

Сорок веков назад началось сооружение Карнака. Плиты дворца стерты ногами бесчисленных его посетителей. Сотни книг написаны о Карнаке, и тем не менее о нем почему-то знают немногие.

Карнакский дворец — это целый каменный город с улицами, переулками и площадями. В город ведут циклопические ворота храма Амона. Их ширина сто тринадцать, а высота сорок три метра. Громадные изваяния фараонов, залитые ярким солнечным светом, равнодушно взирают на нас.

Сразу за воротами встает каменный лес колоннад. Сто тридцать четыре колонны уходят в синеву безоблачного неба на высоту семиэтажного дома. Колонны составлены из каменных блоков, которые уложены друг на друга без скрепляющего раствора. Но проходят тысячелетия, а они стоят нерушимо, являя собой памятник золотым рукам безвестных мастеров древности.

Высоко над стенами Карнака вздымаются гигантские обелиски, воздвигнутые в честь женщины-фараона Хатшепсут и Тутмоса I. Это уже грань человеческого воображения. Обелиски высечены из цельных скал. У всех, кто видел Карнак, они рождают одну и ту же мысль: «Какой титанический труд!».

Знаменитый Шампольон преклонил перед Карнаком колени. «Я не буду ничего описывать…мои выражения не стоили бы и тысячной доли того, что следует сказать, или меня приняли бы за энтузиаста, быть может, даже за безумца». Русский египтолог Норов назвал Карнак невиданным в мире столпотворением. В одном главном зале Карнака свободно уместился бы собор Парижской богоматери.

Карнак — величайшая сокровищница произведений искусства. Находки из Карнакского дворца украшают все известные музеи мира. В глубоких нишах под каменными плитами, в нагромождениях каменных обломков и в наносах песка находили археологи все новые клады. Их находят и теперь, будут находить и еще многие годы. В начале нашего века французский ученый Легрен обнаружил здесь… восемьсот каменных статуй и семнадцать тысяч бронзовых статуэток!