На суше и на море - 1963

Глядя на появившиеся среди равнины скирды сена, мы решили, что неплохо бы набить им наматрасники, которые долго ездили с нами в машине пустые, а мы спали в спальных мешках. В кабине, видимо, об этом тоже шел разговор. Машина свернула в сторону. Сергей крикнул: «Сто двадцать два!» Это означало, что последующий маршрут «не рабочий» и подлежит исключению из записей в дневнике. Подкатили к скирде.

— Елена Сергеевна, разрешите набить сеном матрасы. Мы немного возьмем.

— Конечно набивайте, я договорилась в управлении.

Когда мы с пустыми чехлами ринулись к скирде, Елена Сергеевна крикнула вслед:

— Только осторожно! Проверьте, нет ли там ковыля-волосатика. Если есть, не думайте брать, его плодики колючие.

— Ничего, — отвечали мы, с азартом запихивая сено в мешки, — мы не неженки, нас волосатик не прокусит!

Это было чудесно — возиться в тени скирды. Мы совершенно одурели от запаха сухого сена, солнца, полыни. Особенно усердствовал Евгений. Он раза три забирался на скирду и с гиканьем съезжал с нее. Оля тоже захотела влезть на скирду. Женя тянул ее вверх, мы подсаживали снизу, но так ослабели от смеха, что упали, а Оля с Женей обрушились на нас сверху.

— Ну-ка, слезайте с нас, — хрипел Сергей, отплевываясь от попавшей в рот трухи.

Наконец, мохнатые от сухих травинок, веселые и довольные, потащили мешки к машине. Свалили их сзади, завязав кое-как, и поехали до следующей «станции», где Оля собиралась их зашить.

Через некоторое время я ощутил покалывание в ноге. Женя тоже возился на ящике. Заерзала и Оля. Мы переглянулись. Миша Маленький повел плечами и признался:

— Блохи закусали совсем. Вы как хотите, а я как знаю. Не оборачивайтесь.

Елена Сергеевна стукнула два раза по крыше кабины, что означало остановку, и быстро взглянула на нас. Впопыхах мы и не заметили, что в стороне расстилалось большое синее озеро. Елена Сергеевна предложила сходить к нему искупаться.

Дважды предлагать не пришлось, и мы побежали к озеру. Дикими прыжками ворвались в воду, извергая фонтаны брызг, но поплавать не удалось. Вода не поднялась выше колен. Для того чтобы окунуться, пришлось лечь на живот. К середине озеро стало еще мельче. Мы лежали, блаженно растянувшись в теплой соленой воде, погрузив руки в вязкий ил, чтобы удержаться под водой.

— Э-гей! — кричал Женя, стараясь не всплыть, — идите сюда! Только осторожно, здесь с ручками! — и он окунулся, оставив над водой лишь кисти рук. Правда, он тут же всплыл спиной, но это видел только я.

Мы испытали огромное удовольствие, когда Оля с опаской вошла в воду, а мы с хохотом вскочили на ноги.

Посмеявшись всласть над Олиным разочарованием, выбежали на берег. Елена Сергеевна с трудом удерживала улыбку. Ей-то хорошо, ее почему-то не кусают.

Отойдя в сторону, я осмотрел Евгения. Ого! Какие-то хвостатые штуки вонзились на спине в его кожу с явным намерением вбуравливаться глубже.

— Где? Что? — вертелся Женя, стараясь через плечо оглядеть спину.

Я показал ему свою ногу. В икру впилась такая же странная колючка. Когда коварные «паразиты» были извлечены из наших тел, я все понял. На ладони лежали зерновки ковыля-волосатика с острыми носиками и длинными скрученными волосовидными остями. Они-то и напоминали хвосты. Вытащенные плодики были торжественно преподнесены Елене Сергеевне. Погрозив нам пальцем, она спросила, достаточно ли мы наказаны за свое непослушание. Пришлось признать свою вину.

— Ковыль-волосатик, или тырса, как его здесь называют, может принести большой вред, если не принять необходимых мер, — говорила начальница. — Были случаи, когда овцы гибли из-за этого ковыля. Зерновки попадают им в ротовую полость или цепляются за шерсть, пробуравливают кожу и внедряются в мышцы. Шкура такой овцы вся будто изрешечена дробью и не годится для обработки. Затырсованные участки надо выкашивать до колошения ковыля, чтобы он не успел обсемениться, к тому же сено из молодого ковыля хорошее, мягкое и может служить неплохим кормом для овец.

— Зачем ему такие плоды? — спросил Женя, сердито глядя на ворох вытащенных из нас зерновок.

— Это очень интересное приспособление. Как только наступает влажный период, ость раскручивается, и плодик закапывается в землю.

Прежде чем тронуться в путь, пришлось потратить целый час на вытряхивание сена из мешков и очистку кузова от зловредных плодиков.

О сайгаках, «зеркале почв» и грозе

В один из жарких предосенних дней летели мы «холостым ходом» по укатанному грейдеру снова на юг. Погода начинала пошаливать, и мы серьезно беспокоились, вспоминая о юго-восточном белом пятне.

Оля втянулась в кочевую жизнь, загорела, ее ковбойка, к нашей общей радости, слиняла и стала похожа на наши.

Ехали молча, каждый погруженный в свои мысли. Вдруг Оля встрепенулась.;

— Что это?

Мы посмотрели направо. Вдали что-то очень быстро двигалось. Елена Сергеевна достала бинокль, посмотрела и передала нам.

— Это сайгаки, — сказала она. — Посмотрите, они обязательно пересекут нам дорогу.