На суше и на море - 1963

В лагере угощаем обезьянку джемом, очищенной морковкой и поим молоком из маленькой тарелочки. Видно, зверек чувствует себя лучше, но еще время от времени сердито берет веревку и своими маленькими зубами отчаянно пытается перегрызть ее. Эта привычка сохранилась у нее даже после того, как через два-три дня она получила длинную веревку, позволяющую ей свободно передвигаться в радиусе восьми-десяти метров. Вообще обезьянка быстро смирилась со своим положением и частенько смешила нас своим поведением, укоризненными гримасами маленькой черной мордочки, забавными криками. Ее аппетит непрерывно улучшался, и во второй половине дня она с удовольствием поехала с нами на охоту. В машине сидела там же, где и в день пленения, но теперь считала это естественным и с любопытством оглядывалась вокруг, была приятной, веселой спутницей. Она со всеми подружилась, не могла примириться только с грозой.

А вот этого-то как раз было в Кемп Икоме предостаточно. По утрам небо сияло. Хорошая погода держалась до обеда, потом небо покрывалось густыми облаками, сверкали молнии, гремел гром и разражался ливень. Мы вполне приспособились к этим условиям, зная, что время обеда надо как-то продлить до четырех-пяти часов. Позже небо, как правило, прояснялось, и до наступления темноты можно было еще поездить. Бывало и так, что мы спешили с отправлением, и гроза застигала нас по дороге. Обезьянка в таких случаях дрожа пряталась под курткой кого-нибудь из нас. Там, судорожно вцепившись в рубашку, она выжидала конца грозы, находясь все время в сильнейшем страхе. Нередко солнце еще безмятежно сияло над нами и мысль о непогоде нам и в голову не приходила, а обезьянка уже вела себя так, как в разразившуюся бурю. Без сомнения, животные, особенно дикие, заранее чувствуют приближение непогоды. Я пришел к такому заключению: вовсе не обязательно, чтобы хорошая погода сменялась плохой, теплая — холодной, может быть, и наоборот. И все-таки зверь прячется, не выходит, ищет защиты. На него действует сама перемена. Этим можно объяснить и то, что часто в самую ясную и абсолютно безветренную погоду, наиболее благоприятствующую охоте, в сумерках на закате солнца и позже можно сидеть в засаде до полуночи или бродить до изнеможения в лесу и ничего не находить, будто все вымерло.

* * *

Наши охотничьи лицензии уже кончались, да и новых видов зверей на этом участке было мало. Водяной козел, антилопа роан, ориби, лев; кроме того, каждый из нас может взять еще по одной газели гранта и по одной антилопе импала. В лесу то и дело стали встречаться следы леопарда. Глядя на них, вспоминаю, как на второй день (вернее ночь) после нашего приезда один леопард не постеснялся заглянуть в наш лагерь.

Поскольку это было на вторую ночь, то никак нельзя было сказать, что он давно за нами наблюдал, успел познакомиться и привыкнуть. Многие из нас слышали вблизи лагеря его голос. Но никто не подумал, что он осмелится забраться в нашу палатку-кухню и захватить с собой приготовленное на следующий день мясо. Хотя получилось именно так. Утром, обнаружив кражу, все же на него не рассердились. Случай нам показался до того оригинально африканским, что вроде даже захотелось его повторения еще хоть раз. Но таких происшествий больше не было.

В другую ночь возле палатки препараторов мы обнаружили свежие следы леопарда. Удивляться тут было нечему. Препараторы обычно живут отдаленнее всех от центра лагеря, и около их палатки всегда изобилие всяких остатков: костей, обрезков кожи и мяса. Птицы не успели очистить участок от отбросов, а ветер донес о них весть пятнистому рыцарю африканской ночи.

Зачастую мы принимали гепарда за леопарда. По цвету гепард почти такой же, а на вид напоминает гончую собаку с кошачьей головой. Он намного тоньше, стройнее и выше леопарда. Это совершенно не опасный член коллектива животных Африки и к тому же большой трус.

Будь это не так, он мог бы преподнести немало сюрпризов охотникам острыми зубами и фантастической скоростью. Дамы из Найроби гуляют с прирученными с раннего возраста гепардами, как с собаками. Говорят, они становятся совсем послушными. В некоторых районах Африки их даже берут на охоту, как гончую собаку в Европе, с той лишь разницей, что гепард ловит не зайцев, а небольших антилоп. Как правило, мы заставали этого зверя, когда он мирно отдыхал. На первый взгляд всегда принимали его за леопарда, но стоило ему при нашем приближении лишь подняться, ошибка выяснялась тотчас же. Ближе чем на сто метров он неохотно подпускает к себе человека или машину, убегает характерной рысью, не оглядываясь назад. Леопард обычно так недвусмысленно не удирает, он то и дело останавливается, внимательно и по нескольку раз рассматривая своего преследователя.

На следующее утро мы снова охотимся на зебру, но лишь к полудню нам удалось ее добыть.